Трое из Кайнар-булака

«Вот оно, предупреждение дервиша, — подумал бай, слушая настойчивые требования джигитов, — разбиться на мелкие ручейки значит высушить реку. Но ведь это не предательство, потому что они не отказываются от борьбы. Тогда что это?..»

— Вы совершаете большую ошибку, — воскликнул он, решив во что бы то ни стало переубедить их. — Драться с неверными малыми силами — самоубийство! Другое дело, когда мы вместе!

— А жены, а дети?

— На все воля аллаха, друзья.

Видя, что спор принимает бесконечный характер, Сиддык-бай шепнул Хайиткалю, чтобы он тоже высказался.

— По-моему, бай-бобо, — сказал тот, — тем, кто желает остаться, надо разрешить вручить свои жизни судьбе. Они правы, свой дом лучше чужого дворца.

— Яшанг, юзбаши, — воскликнули джигиты, — будем убивать проклятых гяуров здесь, в наших горах, налетать на них, как соколы, и исчезать, как ветры.

— Ну, а вы сами что решили, юзбаши? — спросил бай.

— Я остаюсь с ними, — последовал ответ.

— Браво, Хайитбек, — снова раздались выкрики из толпы, — вас мы избираем своим вожаком, ведите нас!

— Аллах вам судья, — тихо произнес Сиддык-бай. Ему ничего другого и не оставалось. — Поступайте, как велит ваша совесть. Ну, а тех, кто идет со мной, прошу не мешкать. Впереди трудная и долгая дорога. Поехали!

Он первым снова съехал на тропу, бросив юзбаши:

— Пусть удача сопутствует вам!

— Пусть ваша дорога будет усеяна розами, — крикнул ему вдогонку плешивый.

Почти три четверти отряда осталось с юзбаши, и тот сразу же повел их вверх по долине, в сторону белеющих вдали вершин Сангардака. Бай с остатком отряда продолжал свой путь. На душе было скверно так, как никогда прежде не было. И он гнал коня молча, чтобы скорее выйти на перевал. И когда до него, казалось, осталось совсем немного, Пулат тихо сказал отцу:

— Там какие-то всадники, ота, вон там, чуточку правее.

Сиддык-бай сначала ничего не заметил, хотя сын ручкой камчи указал направление. Адыры и саи казались спокойными. Но стоило ему подняться на возвышенность, через которую была переброшена веревка тропы, как увидел скакавших всадников. Они спешили к перевалу. «Опередили, проклятые!» — с горечью подумал бай и оглянулся назад, решив, в случае надобности, свернуть вверх или вниз по долине. Но и там пути были перекрыты. Примерно на расстоянии чуть больше полуташа тянулись цепочки красноармейцев. «Решили зажать в капкан, — подумал он. — Одни раньше нас захватят перевал, а эти ударят в спину и с флангов».

Красноармейцев заметили и остальные джигиты. Они начали волноваться, и постепенно это волнение переросло в страх. Все понимали, что силы неравны, и пожалели, что Сиддык-бай разрешил плешивому забрать пулемет.

— Живыми нам отсюда не выбраться, бай-бобо, — сказал Гулям.

— Кто из джигитов хорошо знает эти места? — крикнул бай, не обратив внимания на слова парня.

— Я, бай-бобо. — К нему подъехал мужчина лет тридцати.

— Почему не ушли с юзбаши?

Тот пожал плечами и спросил:

— Зачем я вам понадобился?

— Вы знаете эти места? — спросил бай.

— Да. Два года на этом джайляу пас овец Юсуф-бая.

— Веди нас, джигит! Мы должны выбраться из этой петли!

— Кроме этой тропы, других дорог нет, — ответил тот.

— А гяуры, что впереди, — разозлился бай, — по воздуху попали туда?

— Они лошадей не жалеют, гонят их по бездорожью, бай-бобо.

— Наши жизни не дешевле конских копыт, джигит. Если уж гяуры смогли проехать, то нам и сам аллах велел так поступать, потому что он на нашей стороне. За мной!

Бай погнал коня напрямик к краю долины, туда, где тянулась невысокая каменная гряда. Лошади то и дело спотыкались, и движение замедлилось. Увидев, что отряд бая изменил маршрут, часть красноармейцев пошла наперерез ему, а вторая уже ступила на перевал. Бай это снизу видел отчетливо.

— Эй, джигит, — крикнул бай тому, кто знал долину, — можно ли пройти под самой грядой в какую-нибудь сторону?

— Можно, бай-бобо. Если ехать все время влево, выйдем к ущелью Учбуран. Но это очень далеко.

Сиддык-бай поскакал к адыру. Он гнал своего коня изо всех сил, покрикивал на отставших джигитов. К подножию гряды он подъехал первым, но не обрадовался этому. Перед ним возвышалась отвесная каменная стена, на которую можно было только взлететь. У основания гряды лежал плотный снег.

— Здесь летом течет речка, — сказал джигит, указав на снег, — и если ехать по ее руслу в сторону заката, то и выйдешь к ущелью. А оттуда до Сангардака рукой подать.

— Поехали, — тронул коня бай и услышал издали шум боя. Гремели винтовочные выстрелы, тарахтел пулемет. «Хайитбек начал сражение, — подумал он, — это его пулемет стреляет. Он прорвется, потому что гяуры свой пулемет, конечно же, притащили на перевал…»

Снег, хотя и был плотным, но не выдерживал тяжести лошадей, они то и дело проваливались по самое брюхо, джигиты падали, нервничали, яростно пускали в ход камчи. «Пешком быстрее можно уйти, — усмехнулся бай. — Но тогда гяуры и вовсе опередят нас!»