Трое из Кайнар-булака

Глаза Артыка привыкли к полумраку юрты. Бек сидел в дальнем углу на шелковой курпаче. По обе стороны от него сидело несколько мужчин в богатой одежде и стального цвета шелковых чалмах. Бек был примерно одного роста с Артыком, только шире в плечах. Ему показалось, что лицо командующего покрыто оспинками, а глаза чуточку прищурены. Одет он в парчовый халат, обут в сафьяновые сапоги. Услышав приветствие Артыка, все замолчали.

— Ваалейкум, джигит, — ответил бек. — Слышал о вашей доблести под Байсуном, очень рад. Надеюсь на вашу удаль и в будущем.

— Готов служить под вашим знаменем до самой своей смерти, ваше сиятельство, — подобострастно произнес Артык и встал, чтобы уйти. Но бек поднял руку, что означало «не спеши».

— Расскажи, джигит, о делах своего отца, да продлит аллах его дни, почтенного моего друга Сиддык-бая. Слушаем тебя все мы.

Артык рассказал об отряде. О его делах после байсунских событий и где он находится сейчас. Чем занят.

— Как относится к отряду чернь? — спросил бек.

— Думаю, неплохо, ваше сиятельство. — Спросил сам: — Разве это так важно, ака? Мы боремся за свою веру, за то, чтобы гяуры не оскверняли святую Бухару. И все в отряде думают так!

— Очень важно, парень, — сказал Ибрагимбек. — То, что ты рассказал нам, вселяет надежду, что правое дело ислама не оставляет равнодушным ни одного истинного мусульманина. Народ нашей земли никому и никогда не победить! — Бек говорил с пафосом, любуясь своим красноречием, и не столько для паренька, сидящего у двери, сколько для самоуспокоения.

— Да простится мне моя смелость, ваше сиятельство, — произнес Артык, поборов в себе робость, — ответьте на один вопрос.

— Какой?

— Зачем сюда пришли люди халифа? Разве мы сами не сможем справиться с гяурами?

— Все мы мусульмане, джигит, — важно ответил бек. — Поэтому мы и разрешаем им сложить свою голову за правое дело веры. Разве это не долг всех слуг Магомета?!

— Верно, но говорят, когда поднимется народ халифата, наступит конец света, ваше сиятельство.

— Придет. Только для гяуров! Кстати, что думают о людях халифа в лагере?

Говорили разное. Хотя бы тот же ошпаз, с которым только вчера беседовал Артык. Он сказал под большим секретом и, как показалось Артыку, с радостью, что эмирата больше не будет, а вместо него возникнет могучее царство братства мусульман от Гиндукуша до Арала, от Алатау до берегов Средиземного моря. Оно будет таким же сильным, как государство железного Тамерлана, и все народы станут платить ему дань. Обо всем этом Артык промолчал, вовремя сообразив, что оно может не понравиться беку.

— Они думают так же, как и вы, ваше сиятельство.

— Это хорошо, — обрадовался Ибрагимбек, — очень хорошо! Да, — напомнил он, — вы пока не уезжайте обратно, хочу посмотреть джигитов почтенного Сиддык-бая в деле.

— Будет исполнено, ваше сиятельство, — сказал Артык и вышел из юрты…

Ибрагимбек не смог взять Душанбе с ходу. Начал осаду, которая длилась несколько дней. Каждая попытка бека захлебывалась под перекрестным огнем красноармейских пулеметов. В предпоследний бой пошел сам бек. Его расшитый золотом халат мелькал то тут, то там среди всадников, и красноармейцы, естественно, стали охотиться за ним. Тохсаба послал к нему Артыка и нескольких джигитов. И очень кстати. Артык подъехал к беку, когда тот барахтался, силясь вытащить ногу из-под подбитой лошади. Артык соскочил с седла и подбежал к беку, но заметив, как с крыши ближайшего дома в него целится красноармеец, вероятно, раненый, потому что руки у него дрожали, Артык сильно пригнул бека к земле и, падая на него, чтобы прикрыть своим телом, выстрелил сам из револьвера, которым обзавелся в бою. Пуля красноармейца попала в лошадь Артыка, а Артыка — в стрелявшего. Он помог беку освободиться, подал ему своего коня.

— Ты смелый и ловкий парень, — сказал ему бек после боя. — Беру тебя в личную охрану.

«Сорвалось, — кусал губы бек от злости. Он не слушал тохсабу, предупреждавшего, что бек стал предметом охоты красноармейцев и что ему необходима осторожность. — Разве с этими трусами можно воевать? Стая гиен, а не тигры! Таких бы мне джигитов, как сын того бая! О, аллах, помоги мне! Ничего, сегодня ночью я возьму этот проклятый кишлак, даже если останусь один! Сожгу его дотла!»

— Прикажите готовиться к новой атаке, тохсаба, — предложил он своему помощнику Аллаяру.

Сам бек не решился больше испытывать судьбу в бою. Он еще мечтал осуществить свои заманчивые планы. «Пусть Энвер-паша побеждает гяуров, — думал он, а там посмотрим. Каждый станет тянуть в свою сторону, и его „громадное государство“ развалится, как фарфоровая чашка, упавшая на камень!»

Новая атака сорвалась в самом начале. Едва воины стали подходить к Душанбе, как с тыла на них напал отряд красноармейцев, пришедший на помощь из Файзабада. В окружении самых близких людей, оставив джигитов на произвол судьбы, бек помчался в сторону Кафирнигана. Здесь, сделав небольшой привал, написав письмо Сиддык-баю, он переправился через реку на афганскую сторону, мысленно благословив пашу. Вместе с беком ушли Артык и Хамид.