Тривейн

– Необходимо кое-что выяснить, – сказал Уэбстер. – По-моему, перемены заденут многих. Я не очень-то тревожусь о себе: мои позиции достаточно прочны. Я могу вернуться в Акрон и позволить себе выбирать, чем заняться. Моя жена была бы в восторге! К тому же мне не надо думать о куске хлеба... Но ведь есть и другие, они не могут себе позволить такой роскоши! В их биографии не было Белого дома, и они могут оказаться в затруднительном положении...

– Уверен, что все необходимое будет сделано. Для всех вас, – ответил человек Грина. – К тому же вы все люди опытные...

– Да, но ведь многие...

– Мы знаем, – перебил Уэбстера эмиссар Арона Грина. За этими словами стояло так много... Гораздо больше, чем было во фразе. – Мне пора идти. У меня еще много дел сегодня.

– Конечно. Я заплачу за виски.

– Благодарю вас! – поднялся из-за стола эмиссар Грина. – Вы возьмете назад фотографии у Рода Брюса? И покончите с этой историей?

– Брюсу это не понравится, но я все сделаю.

– Хорошо... увидимся. И вот что, Бобби... Об этом Акроне. Почему бы вам уже сейчас не подготовить о себе характеристику?

Глава 39

Слуги зажгли настольные лампы в стеклянной, полной экзотических растений, оранжерее Арона Грина.

Два желтоватых прожектора освещали покрытую снегом лужайку, напоминающую огромный, растянутый по земле холст с рассаженными по нему кустарниками и белым деревом, похожим издали на привидение. На одном из круглых столиков со стеклянной столешницей красовался серебряный кофейный сервиз. В нескольких ярдах, у стены, стоял стол побольше, прямоугольный, также покрытый стеклом. На нем выстроилась целая батарея отборных ликеров, перемежаясь с хрустальными фужерами.

Затем слуг отпустили, а миссис Грин поднялась в свою комнату. Огни в доме, за исключением тех, что освещали вход, были погашены.

Арон Грин пребывал в ожидании встречи, которая вот-вот должна была состояться. Он ждал троих, но только один из них был приглашен на обед – мистер Йан Гамильтон.

Двое других должны были приехать в Сейл-Харбор вместе. Уолтеру Мэдисону надлежало прихватить в аэропорте имени Кеннеди сенатора Алана Нэппа, прилетевшего из Вашингтона, и к десяти прибыть на место.

Так оно и случилось. Ровно в десять оба вошли в дом Арона Грина. А еще через десять минут все четверо были уже в оранжерее.

– Я налью себе кофе, господа, – сказал Арон Грин. – Напитки – бренди – вон там. Не доверяю я своим старым рукам, особенно когда речь идет о бутылках и этих хрупких бокалах. К тому же мне трудно читать этикетки... Хорошо хоть, пока могу найти свое кресло!

– Ничего плохого с вами не происходит, – засмеялся Гамильтон. – Обыкновенная лень! Что ж, налью себе сам. – И он направился к столику.

Получив свой стакан бренди, Уолтер Мэдисон сел слева от Грина. Гамильтон принес бренди Нэппа и поставил его на круглый стол справа. Сенатор проворно занял свое место. Выдвинув из-за стола стул, Гамильтон тоже сел, только медленнее, с достоинством.

– Мы могли бы сыграть в бридж! – сказал Мэдисон.

– Или в такую примитивную игру, как покер, – подхватил Нэпп.

– А может, больше подойдет баккара? – поднял бокал Гамильтон. – Ваше здоровье, Арон... Здоровье всех присутствующих!

– Подходяще, дружок, – заметил Грин своим низким голосом. – Идут времена, когда требуется отменное здоровье. Телесное и душевное. Особенно душевное...

Все выпили. Нэпп первым поставил свой бокал на стол. Он сгорал от нетерпения, но знал, что по самой высокой шкале ценится терпеливое ожидание. Пока еще он – сенатор, уважаемый человек, в котором нуждались все здесь присутствующие. Может, и не было смысла казаться спокойным – ведь он таковым не был, и все это знали, как знали и то, что такт и он – вещи диаметрально противоположные.

– Я первым раскрою карты, мистер Гамильтон и мистер Грин, – начал он. – Не называю вас, Уолтер, так как ваша позиция мало чем отличается от моей... То, что все мы услышали, сводится к одному: Эндрю Тривейн должен остаться в седле. Мы с Уолтером говорили об этом в машине. Но, признаться, ни черта я не понимаю! Бобби Уэбстер предложил великолепный план...

Йан Гамильтон бросил взгляд на Грина и чуть заметно кивнул: этим едва заметным движением он давал разрешение старому еврею говорить.

– Конечно, – произнес тот, – мистер Уэбстер предложил отличный план, сенатор... Но, видите ли, в чем дело, ловкий маневр может обеспечить победу в отдельном сражении. Но в это время на другом участке фронта противник нанесет мощный удар и выиграет войну...

– Вы полагаете, – спросил Мэдисон, – что недостаточно справиться только с Тривейном? А кто еще против нас?

– Тривейн, – ответил Гамильтон, – находится в исключительном положении. Он прекрасно знает все, что мы сделали, и понимает почему. Даже если у него нет доказательств, он с лихвой может компенсировать этот недостаток.

– Не понимаю, – тихо перебил Гамильтона Нэпп.