Триумвират

Возле парадного входа одна «пятерка» занимает позицию, контролируя въезд и разворотный круг, еще две уносятся к каменному флигелю, где обитают остальные караульные вместе с начкаром. А мы заходим внутрь. Боец, идущий впереди, открывает тихонько скрипнувшую дверь, затем приседает, а я прижимаю палец к губам, призывая к молчанию дежурящего на входе унтер-офицера. Немец от изумления и неожиданности выпучивает глаза, брошенный нож входит в горло, а его хозяин бросается вперед и помогает бывшему унтеру тихо опуститься на пол. По бокам его уже страхуют двое. Коридор пуст. Мои белые «призраки» растекаются по сторонам, блокируя все двери. Мне – налево. Там – большой зал-столовая, превращенный в место обитания оперативных работников и направленцев. Рядом, в соседней комнате, находится узел связи.

Короткий свист, двери в комнаты распахиваются, чуть ли не слетая с петель от ударов сапогами и прикладами. Первая двойка расходится в стороны, держа ничего не понимающих штабных под прицелами люгеров, быстро заскакиваю следом. По всему этажу звучит громкое и приветливое «Хэнде хох!» и «Нихт бевеген!»[4]. В зале восемь человек, но меня пока интересует только один, в генеральском мундире, холеный, статный, с высокомерным выражением на лице, которое уже меняется на гневно-недоуменное.

– Гутен таг, майне хэррен! – стараюсь вежливо разрядить обстановку. – Счастлив сообщить вам, что штаб захвачен подразделением Российской Императорской Армии, и с этого момента вы все считаетесь военнопленными. Поэтому не советую совершать опрометчивые поступки, о которых впоследствии будете сожалеть. Мои солдаты очень злые и кровожадные. Еще раз прошу поднять руки и не шевелиться.

Обтекая меня с двух сторон, в комнату влетают еще четверо «привидений» и начинают собирать пистолеты. Генерал, сверля меня очень нехорошим взглядом, наконец справляется со своим онемением:

– Что это значит?! Кто вы такие?!

– Господин генерал, я уже объявил все, что вам нужно знать на данный момент. Вы вместе со своим штабом взяты в плен подразделением Российской Армии.

– Русские?! Но откуда?!..

– Вообще-то мы сейчас находимся на территории Российской империи, очень временно оккупированной, не скажу, что доблестными войсками кайзера. По идее вопрос «что вы здесь делаете?» должны задавать мы, а не вы…

Один из офицеров внезапно хватается за кобуру, мой головорез перехватывает его руку, короткое движение с разворотом по дуге вниз, дикий вопль, в воздухе мелькают начищенные немецкие сапоги, их хозяин, разнеся по пути стул на несколько запчастей, оказывается на полу с рукой на болевом удержании. К нему подскакивает еще один диверс, пинком разворачивает тушку и достает из кобуры пистолет. После чего бедолагу отпускают и дают возможность прийти в себя. Остальные предпочитают не сопротивляться.

– Майне хэррен, я же вас просил! Не заставляйте нас прибегать к связыванию и другим неприятным и болезненным процедурам, – подхожу к генералу, глядя прямо в глаза, протягиваю руку. Немец медленно достает из кобуры блестящий «генеральский» Маузер 1910. – Господа, прошу вас соблюдать спокойствие и порядок. А вас, господин генерал, прошу проследовать в личные покои для конфиденциального разговора.

В коридоре сразу же встречаю Митяева, обходящего по очереди все помещения.

– Михалыч, с караулкой всё?

Тот утвердительно кивает в ответ.

– Организуй охрану внутри и снаружи, а я пойду, пообщаюсь с человеком.

– Уже сделано, командир. Телефоны и телеграфы в целости, как ты и просил.

– Добро. От Дольского ничего не слышно?

– Была короткая стрельба, сейчас все тихо.

В генеральских апартаментах сажаю хозяина на кровать, сам беру стул и сажусь напротив.

– Я еще раз задаю вопрос!

М-дя, генерал, он и в Африке генерал, привык орать и командовать.

– Кто вы такие?! И что вам здесь нужно?!

– Ну, вы же тоже не представились. Хотя это – лишнее. Я и так знаю, что имею честь разговаривать с генералом Оскаром фон Гутьером, командующим двадцать первым корпусом.

– Да, я – Оскар фон Гутьер, и я ношу форму своей армии, а на вас неизвестно что. И вы до сих пор не назвались!

– Ваша армия тоже использует маскировочные накидки.

Расстегиваюсь, чтобы показать наличие погон.

– Что касается лично меня, – штабс-капитан Гуров, к вашим услугам!

– Лёйтнант Гурофф?! – немец меняется в лице.

– По-вашему, уже гауптман. Но к делу это не относится.

– Вы – тот самый Гурофф, который со своими бандитами занимался диверсиями, грабежами и разбоями в тылу нашей армии летом прошлого года? – фон Гутьер никак не успокаивается. – За вашу голову назначена награда в сто тысяч марок.

– Спасибо за высокую оценку, но я бы на вашем месте не стал называть моих солдат бандитами. Некомбатантов мы не трогали. А что касается грабежей… Не подскажете, господин генерал, что за мешочек с драгоценностями вез майор Тольбах вместе с донесением в штаб армии? Нашли клад, или теперь это называется дипломатичным словом «контрибуция»?

Ой, а чтой-то ганс побледнел и замолчал? Не иначе, я прав оказался…

– Хорошо, что вы от меня хотите, гауптман Гурофф?