Триумф стрелка Шарпа

– Предполагать можно все, что угодно, но предположения есть не более чем фантазия, а если бояться фантазий, то с военной службой лучше расстаться. Что делать и как быть, решим на месте. Наша первая задача – найти их. – Уэлсли скатал карту. – Лису не затравишь, пока не догонишь. Так что давайте-ка браться за дело.

Армия выступила в ту же ночь. Впереди шла шеститысячная кавалерия, почти сплошь индийская. За ней – двадцать два орудия, четыре тысячи сипаев Ост-Индской компании и два шотландских батальона. Замыкал колонну длинный обоз из быков, повозок, женщин, детей и маркитантов. Шли быстро и без остановок. Если размеры вражеской армии кого-то и пугали, страха никто не показывал. Солдаты были отлично обучены, как, впрочем, и все, кто носил в Индии красный мундир, длинноносый генерал обещал им победу, и теперь каждый настраивал себя на жестокий бой. При всех раскладах эти люди верили в победу. Если только никто не ошибется, не даст маху.

* * *

Боркардан оказался жалкой деревушкой, где не нашлось ни одного подходящего для размещения князей здания, а потому дурбар маратхских правителей проходил в большой палатке, составленной и наспех сшитой из нескольких маленьких. Снаружи сооружение украсили полотнами из ярко раскрашенного шелка. Получилось впечатляюще, но едва начался дурбар, как небеса разверзлись и голоса совещающихся мужчин утонули в настойчивом стуке дождя, после чего небрежно сметанные швы расползлись под натиском воды.

– Пустая трата времени, – проворчал Полман, закалывая только что повязанный шарф брильянтовой заколкой, – но наше присутствие обязательно. И никаких самостоятельных инициатив и предложений, понятно? Все европейцы придерживаются одного мнения, а выражаю его я.

– Вы, сэр? – спросил, хмурясь, Додд, собиравшийся воспользоваться дурбаром, чтобы высказаться в пользу решительных действий.

– Я, – с нажимом сказал Полман. – Хочу подкрутить им хвосты. Ваше дело меня поддержать, а потому кивайте, как обезьяна на ветке. Большего не требуется.

Под промокшим шелковым навесом собралось около сотни человек. Скиндия, магараджа Гвалиора, и Бхосла, раджа Берара, сидели на муснудах, высоких, изящных тронах, драпированных парчой и укрытых от назойливого дождя шелковыми зонтами. Комфорт правителей обеспечивали слуги, размахивавшие огромными веерами на длинных рукоятках. Остальным участникам дурбара оставалось лишь терпеть невыносимую духоту. Ближе других к тронам сидели представители высшей касты, брамины, в широких шароварах из золотой парчи, белых туниках и высоких белых тюрбанах. Офицеры, как европейцы, так и индийцы, потели у них за спиной в своих лучших мундирах. Сновавшие в толпе с серебряными подносами слуги почтительно предлагали миндаль, засахаренные орешки и вымоченный в араке изюм. Три старших офицера-европейца стояли вместе, и Додд прислушивался к их негромкому разговору. Все трое согласились, что основной удар британцев придется именно на них и что общее командование должен взять на себя кто-то один. Сальер претендовать на эту роль не мог, поскольку бегума Сомру правила от имени Скиндии и ее командующий не мог стоять выше офицеров сюзерена. Оставались, таким образом, Дюпон и Полман, но голландец благородно уступил пальму первенства ганноверцу.

– В любом случае Скиндия остановит выбор на вас, – сказал он.

– Что ж, мудрое решение, – бодро заметил Полман, – очень мудрое. Вы согласны, Сальер?

– Конечно, – ответил француз, высокий, хмурого вида мужчина с иссеченным шрамами лицом и репутацией сторонника жесткой дисциплины. Его также считали любовником бегумы Сомру – последняя должность очевидно доставалась в нагрузку к званию командующего пехотой сей достойной дамы. – О чем они сейчас говорят? – спросил он по-английски.

Полман прислушался.

– Обсуждают, стоит ли отступать к Гавилгуру. – Горный форт Гавилгур лежал к северо-востоку от Боркардана, и часть браминов призывала укрыться именно там, за высокими стенами, предоставив британцам шанс расшибиться о неприступные скалы. – Чертовы брамины, – неприязненно добавил он. – Ничего не смыслят в военном деле, а туда же, советы давать. Только и умеют, что языком трепать.

Словно в опровержение его мнения о способностях жрецов, один из старших браминов с длинной белой бородой поднялся с места и объявил, что знамения сулят успех в сражении.

– Великий повелитель собрал громадную армию, так неужели ж только для того, чтобы запереть ее в крепости?

– Где его откопали? – удивился Полман. – Рассуждает вполне здраво!

Скиндия говорил мало, предпочитая, чтобы это делал Суржи Рао, его главный министр. Сам великий повелитель с непроницаемым лицом восседал на троне в пышном платье желтого шелка, расшитом составленными из жемчуга и изумрудов цветочными узорами. На высоком голубом тюрбане сиял крупный брильянт с желтоватым отливом.

Еще один брамин выступил с предложением отступить на юг, к Серингапатаму, но его совет понимания не встретил. Занимавший второй трон смуглолицый раджа Берара постоянно хмурился, придавая себе воинственный вид, но говорил мало.