Триумф солнца

Назира вышла из кабинета и поднялась по лестнице на второй этаж, где находились спальни ее подопечных. В комнате Ребекки все было перевернуто. На полу лежали ее платья, ночные рубашки, обломки мебели и сброшенные с полок книги. Назира собрала кое-какую одежду и безделушки, засунула их себе под платье и сложила в сумку рассыпанные лекарства от холеры.

Покинув разграбленный дом, нянька вышла на террасу и через калитку на заднем дворе выскользнула на улицу, смешавшись с толпой возбужденных женщин. Из их разговора она узнала, что те направляются к зданию местной таможни, где содержались пленные. Таможню окружало плотное кольцо зевак, которые, отпихивая друг друга, заглядывали внутрь сквозь зарешеченные окна. Назира подошла к одному из них и оттеснила двух подростков. Те стали было протестовать, но она так гаркнула на них, что мальчишек как ветром сдуло. Назира прильнула к решетке – на каменном полу сидело множество плененных женщин.

Через минуту ее глаза привыкли к полумраку, она стала разглядывать заключенных и по их внешнему виду определила, что в основном это жены и дочери египетских офицеров Гордона-паши, обезглавленных или повешенных на берегу Нила. Несчастные женщины сбились кучками, прижимая к себе маленьких детей. На многих из них виднелись засохшие пятна крови, доставшиеся, вероятно, от убитых или израненных мужей. Назира приметила несколько белых женщин – медсестры из католической миссии, австрийская докторша и жены торговцев и путешественников, случайно оказавшихся в осажденном городе.

А потом ее сердце оборвалось от страха. В дальнем углу зала она увидела Ребекку. Девушка сидела на каменном полу, прижавшись спиной к стене, и покачивала на руках Эмбер. Грязные от пыли и крови, они смотрели перед собой мутными от горя, голода, жажды и усталости глазами. Желтая юбка Ребекки превратилась в рваные тряпки, а блузка была разорвана в нескольких местах. Она сидела в стороне от остальных, поджав под себя покрытые синяками и ссадинами ноги. На ее лице застыло выражение невыразимого ужаса и отчаяния, но Назира рассмотрела знакомые упрямые черты, выдававшие силу духа и врожденную храбрость этой юной леди.

– Джамаль! – позвала Назира, но голос утонул в стенаниях женщин. Их рыдания и пронзительный детский плач могли заглушить даже пушечный выстрел. Одни истошно вопили от страха, другие старались приглушить боль от ран, а третьи жалобно просили воды:

– Ради Аллаха, дайте воды! Наши дети умирают от жажды! Принесите воды!

– Джамаль, моя девочка! – закричала Назира сквозь решетку, но та даже головы не подняла, продолжая качать на руках младшую сестру.

Назира отломила от ветхой стены кусок штукатурки и швырнула в сторону Ребекки. Штукатурка упала неподалеку, покатилась и ударила ее по ступне. Ребекка подняла голову и растерянно огляделась.

– Джамаль, моя маленькая!

Девушка посмотрела на окна, и глаза ее расширились от удивления. Убедившись, что поблизости нет охранников-дервишей, она с трудом поднялась, подошла ближе с Эмбер на руках и тихо прошептала, показывая на пересохшие губы младшей сестры:

– Воды!

Назира молча кивнула и отошла. Неподалеку от здания таможни она видела женщину с осликом, продававшую воду из бурдюка и маленькие лепешки из дурры. Обойдя вокруг здания, она нашла старую торговку. Ее осел был так нагружен водой и хлебом, что его ноги подкашивались от тяжести.

– Послушай, мать, – обратилась к ней Назира. – Я хочу купить у тебя еду и один из бурдюков.

– У меня осталось немного хлеба и сухого мяса, – ответила та. – За три пайса ты можешь поесть и напиться до отвала, но я ни за что не продам тебе целый бурдюк воды. – Старуха твердо сжала губы, давая понять, что разговор окончен. Назира показала ей серебряный талер, и настроение торговки мгновенно изменилось.

Назира спрятала еду за пазуху, повесила на плечо бурдюк и вернулась к зданию таможни. Вход охраняли пять дервишей, стоявших у двери с обнаженными мечами, отгоняя слишком назойливых зевак. Назира с первого взгляда определила, что все они из ее родного племени беджа, и с душевным волнением узнала в одном из них дальнего родственника. Он был из ее клана и когда-то ходил в военные походы с покойным мужем Назиры. В то время они сражались под знаменами Османа Аталана, потом появился Махди, и мир вокруг них мгновенно пропитался религиозным фанатизмом.

Назира с трудом протиснулась к двери, но родственник грозно взмахнул мечом, показывая, чтобы она убиралась прочь.

– Али Вади! – воскликнула Назира. – Мой муж вместе с тобой участвовал в знаменитом походе на Гондар, где вы убили пятьдесят пять абиссинцев-христиан и захватили двести пятьдесят прекрасных верблюдов.

Тот опустил меч и с удивлением уставился на нее:

– А как звали твоего мужа, женщина?

– Его звали Тахер Шериф, он был убит в бою с джаалинами возле колодцев Тушкит и умер на твоих руках.

– Значит, ты та самая Назира, которая когда-то считалась красавицей в наших краях. – Его лицо расплылось в улыбке.