Триумф Солнца

– Мы все ее прочитали. Сердар доволен, словно кот, которому предложили блюдце сметаны, а Лондон решил вернуться к реорганизации египетской армии. Гладстон и другие идиоты наконец-то отказались от идеи финансировать строительство этой чертовой дамбы на Ниле и отдают эти деньги нам. Книга мисс Бенбрук вызвала такой ажиотаж в палате общин, что взгляды на положение дел в Африке мгновенно изменились. Таким образом, Китченер получит еще один миллион фунтов и пошлет эту дамбу ко всем чертям. Теперь мы точно закупим новую партию пулеметов «максим». А я лично считаю, что нам позарез нужна хорошая команда, если мы хотим выиграть в этом году Кубок Нила.

– После моей первой и очень короткой встречи с сердаром у меня сложилось впечатление, что ему сейчас не до поло.

Жена Адамса нашла и арендовала для Пенрода вполне приличный дом на берегу реки, расположенный вблизи его нового штаба и Гезира-клуба. Поднявшись по ступенькам на веранду, Пенрод увидел невысокого человека в простой белой джиббе и тюрбане, который радостно вскочил и сложил руки в традиционном приветствии.

– Эфенди, сердце верного Якуба истосковалось по вас, как затянувшаяся ночь перед рассветом.

На следующее утро Пенрод узнал, чего ждут от него Китченер и Адамс. Он должен был набрать и подготовить три мобильных кавалерийских полка, которые могли бы отменно сражаться на верблюдах.

– Я хочу, чтобы там служили люди из местных племен, – поделился Пенрод с Адамсом. – Это превосходные воины. Абдуллахи заставил уйти из Судана многих эмиров. Я намерен обратиться к ним с таким предложением. Ненависть вынуждает людей сражаться с большей храбростью. Думаю, что смогу повернуть их против своих бывших хозяев.

– Найдите их, – приказал Адамс.

И Пенрод с Якубом поплыли на пароходе в Асуан. Там им пришлось прождать тридцать шесть часов, чтобы сесть на другое судно и спуститься по реке до первых порогов неподалеку от Вади-Хальфы. Пенрод оставил Якуба в порту сторожить багаж, а сам направился в хорошо знакомый ему дом, расположенный в конце тенистой аллеи. Услышав его голос, Лайла открыла калитку и запричитала, опустившись перед ним на колени:

– Эфенди, вы вернулись! Пожалейте мою госпожу! Вам не следовало возвращаться.

Пенрод помог ей подняться.

– Отведи меня к ней.

– Она не захочет принять вас, эфенди.

– Пусть сама скажет мне об этом. Иди к ней, Лайла, и скажи, что я уже здесь.

Та поплелась в дом, все еще хлюпая носом, а он остался у небольшого фонтана во внутреннем дворике. Старухи все не было. Пенрод снял с цветов несколько крошечных зеленых мух и бросил в воду. В тот же момент на поверхности показалась голова окуня, и мухи исчезли.

Наконец из дома вышла Лайла, вытирая глаза.

– Госпожа примет вас, эфенди, – сказала она и провела Пенрода в покои хозяйки. – Входите.

Бахита сидела на диване в конце комнаты и источала знакомый Пенроду запах цветов. Ее лицо было закрыто чадрой.

– Мое сердце разрывается от радости, мой господин, что я снова вижу вас целым и невредимым.

Ее мягкий нежный голос тронул его сердце.

– Без тебя, Бахита, это было бы невозможно. Якуб рассказал мне, какую роль ты сыграла в моем освобождении. Я пришел поблагодарить тебя за это.

– И за ту английскую девочку, которую по-арабски зовут аль-Захра. Мне сказали, что она юная и очень красивая. Это правда, мой господин?

– Да, это так, Бахита. – Его нисколько не удивило, что она знает об Эмбер. Бахита вообще знала все на свете.

– Значит, это о ней мы тогда говорили. Она ваша соотечественница и, вероятно, скоро станет вашей женой. Я рада за вас.

– Но мы по-прежнему останемся с тобой друзьями.

– Возможно, даже больше чем друзьями, – деликатно намекнула она. – Я буду писать вам обо всем, что может представлять для вас хоть малейший интерес.

– Я еще вернусь к тебе.

– Вероятно.

– Бахита, могу ли я в последний раз увидеть твое лицо?

– Сейчас это не очень уместно.

Он опустился перед ней на колени.

– А я все равно хочу видеть твое прекрасное личико, хочу взглянуть в твои глаза и последний раз поцеловать твои губы.

– Умоляю вас, властелин моего сердца, не делать этого.

Он протянул руку и тронул чадру.

– Можно мне поднять ее?

Она помолчала и, тяжело вздохнув, грустно промолвила:

– Наверное, так будет лучше для нас обоих.

Он поднял черную накидку и неподвижно уставился на нее, потеряв дар речи. Она увидела ужас в его глазах.

– Бахита, моя дорогая, что с тобой случилось? – с трудом выдавил он внезапно осипшим голосом.

– У меня была оспа. Аллах наказал меня за безграничную любовь к вам. – Ее кожа бугрилась не успевшими засохнуть язвами. И только бездонные черные глаза по-прежнему сверкали на обезображенном страшной болезнью лице, которое совсем недавно отличалось редкостной красотой. – Запомните меня такой, какой я была до болезни, – взмолилась она.

– Я запомню тебя храброй, умной и очень доброй, – тихо сказал он. – Ты была моим верным и преданным другом. – Он наклонился и поцеловал ее в губы.

– Нет, это вы были всегда добры ко мне, – прошептала она в ответ, встала и накрыла лицо чадрой. – А теперь оставьте меня.

Он поднялся.

– Я непременно вернусь к тебе.