Триумф семян. Как семена покорили растительный мир и повлияли на человеческую цивилизацию

«Многие коллеги мне не верят, — рассмеялся он, — и это прекрасно!» Критики стрейтовской «теории твердой пищи» указывают на результаты химических анализов и паттерны изнашивания зубов, предполагающие рацион, в котором преобладали семена злаков или осок. Но Стрейт не видит здесь противоречия. Древние гоминиды, вероятно, поглощали разнообразную пищу, когда она была в изобилии, но для них, как и для галапагосских вьюрков, важнее всего было пережить голодные времена. «Орехи были запасным вариантом пищи, — сказал он, а запасные пищевые варианты могут становиться двигателем эволюции, потому что ставки слишком высоки. — Мягкая пища и фрукты чудесны и вкусны, — продолжал Стрейт с непринужденностью человека, умеющего четко и убедительно донести свою точку зрения до оппонента, — но, когда они заканчиваются, вам приходится или перейти на что-то другое, или умереть». В таком контексте кажется совершенно логичным, что лица гоминидов перестраивались так, чтобы позволить разгрызать орехи малыми коренными зубами.

Но тогда встает вопрос: если привычка питаться жесткими семенами действительно повлияла на формирование нашего черепа (практически так же, как изменила форму клювов вьюрков и челюстей грызунов), то каким же образом употребление человеком семян в пищу могло повлиять на сами семена? Ближе к концу нашей беседы Стрейт подбросил мне ключик к ответу на этот вопрос. Он упомянул о новом исследовании, показавшем, как микроструктура скорлупы семян повторяет структуру зубной эмали. И там и там клетки уложены плотными рядами из расходящихся, словно лучи, стержней и волокон, как будто обе стороны пришли к одинаковому инженерному решению для противодействия другой стороне. Также Стрейт прислал мне статью об одном южноазиатском семени, настолько прочном, что ему очень трудно прорастать — половинки его плотной скорлупы сцеплены очень крепко, и росток может их раздвинуть только на пределе всех своих сил. И все же, несмотря на такую защиту, данное семя становится жертвой жуков, белок и иногда орангутанов. Это напоминание о том, что физическая защита не может быть абсолютно надежной. История тут всегда одинакова — от альмендро до арахиса: какой бы прочной ни была скорлупа семени, всегда найдется крыса, попугай или спортивный фанат, который придумает способ пробиться через эту защиту. Конечно же, из этого следует, что скорлупа лишь вершина айсберга. Если бы растения могли успешно защитить своих потомков, построив самую лучшую коробочку, то нам не было бы смысла пить кофе, соус табаско стал бы безвкусным, а Христофор Колумб никогда не поплыл бы в Америку.

Глава 9. Богатство вкуса

Горяча, ах-ха-ха,

С клецками требуха!

От нее спина сильней,

От нее и жизнь длинней.

С клецками требуха!

Горяча, ах-ха-ха!

Прибаутка филадельфийских уличных торговцев

«Вы приехали издалека, — сказал старик, — оттуда, где дьявол свою куртку забыл». Под ним переступал с ноги на ногу пятнистый серый пони, тряся свисавшими с его самодельной уздечки плетеными колечками из голубой, красной и зеленой кожи. Я попробовал встретиться со стариком глазами, но его взор не отрывался от пространства прямо над нашими головами. Так что мне оставалось лишь улыбнуться его лошади, чувствуя себя полным идиотом. Они перегораживали тропу, но нам, как посетителям территории племени, требовалось разрешение на проезд. А беседа, похоже, складывалась не очень-то удачно.

«Вы плохо обходились с нами с тех самых пор, как заявились сюда», — сообщил старик, приведя меня в замешательство. Разве мы не только что приехали? Я даже не был уверен, растет ли в этом лесу дерево альмендро. Потом он уточнил: «Вы и ваш Колумб».

В биологии разведка новых мест для полевых исследований иногда требует проникнуть на перспективный луг или в лес без разрешения владельцев. Но эти несколько слов напомнили мне о том, что я являюсь нарушителем границ целого континента. Даже костариканцы, приехавшие со мной, не считались местными жителями: их предки пришли из Испании по пути, проложенному самим Колумбом, когда он бросил якорь неподалеку от Пуэрто-Лимона в 1502 г. Наконец старик толкнул своего пони ногой, отъезжая с дороги на обочину, и, видимо сообщив все, что хотел, снисходительно поприветствовал нас. Мы в тот день не нашли деревьев альмендро, и я больше туда не вернулся, но слова старика остались в моей памяти. Пусть пролетели века, но люди по-прежнему путешествуют во все концы земли, исследуя ее в поисках нового. А потом я осознал, что у меня с Христофором Колумбом есть кое-что общее: мы оба приехали искать семена.