Триумф рыцаря

– Не имею ни малейшего желания делить хлеб с врагом.

– Понятно.

Он продолжал жевать, а Игрейния закрыла глаза и, привалившись к дереву, завернулась в серый плащ – тот самый, в котором она удрала из замка.

Она была голодна, и ей ужасно хотелось что-нибудь у него стащить. И еще Игрейния устала – даже сильнее, чем проголодалась, – и, видимо, поэтому задремала. Но внезапно очнулась, почувствовав на своей руке его пальцы.

– Проснитесь, миледи, мое дерево лучше вашего.

– Оставьте его себе, а меня – в покое! – взвилась Игрейния, почувствовав, что он тянет ее за ногу.

– У нас будет одно дерево на двоих.

Тут она поняла, что он накидывает ей на запястье веревку.

– Стойте! Что вы делаете!

Эрик заранее приготовил петлю, и теперь ее оставалось только затянуть. Другой конец веревки он, пользуясь зубами, завязал на своей руке.

– В этом нет никакой необходимости! – возмутилась она.

– А я в этом не уверен. Я целый день наблюдал за вашим лицом. Вы десятки раз собирались развернуть лошадь и скрыться в соседнем лесу. Но каждый раз передумывали, выжидая удобного момента. Я достаточно набегался по этой земле и не желаю по вашей милости продолжать в том же духе.

У Игрейнии глаза от злости превратились в узенькие щелки.

– Осторожнее! Вы не подозреваете, какие я могу причинить неприятности! Никакого терпения не хватит…

Она осеклась – шотландец потянул за веревку и привлек ее к себе.

– А если я вас ночью убью? Не боитесь? – прошипела она.

– Не боюсь. Вы на это не способны. Если бы хотели; убили бы раньше.

– Раньше я не представляла, какой вы страшный человек!

– Неправда: раньше я казался вам страшнее – вы ведь не знали, что я не сдержу обещания и не расправлюсь с вашими людьми, если… если Марго умрет.

– Мне теперь куда страшнее.

– С чего бы вдруг?

– Я совсем не уверена, что ваш распрекрасный король не надумает меня обезглавить.

– Он не казнит женщин только за то, что они дочери английских графов.

– Он ими пользуется, – горько произнесла Игрейния.

– Брюс хочет, чтобы ему вернули жену, дочь и сестер. Бодритесь. Не исключено, что вскоре вы окажетесь в лоне семьи и благодаря вам вернется к мужу другая женщина. – Свободной рукой он стянул с плеч накидку и раскинул ее на земле. – Вот ваше место.

– Я бы предпочла сосновые иглы.

– Неудивительно. Они такие же острые, как ваш язык.

Эрик улегся на плащ, оставив место для леди Лэнгли, вытянулся и закрыл глаза. А Игрейния несколько секунд сердито смотрела на него, потом откатилась, насколько позволяла веревка, и улеглась на траву и сосновые иголки. Шотландец оказался прав – толстая накидка была бы прекрасной постелью, а теперь иголки немилосердно кололись.

Она попыталась использовать вместо подушки собственную накидку. Получилось. И Игрейния с наслаждением опустила голову. Рядом с этим варваром она, конечно, не заснет, но отдохнуть все-таки надо.

Она лежала без сна. Ночь была такой темной, что не было разницы, лежать с открытыми или закрытыми глазами. Игрейния не шевелилась. И вдруг оказалось, что ее тюремщик способен видеть в темноте и смотрит на нее.

– Почему вы плакали вчера у костра? – тихо спросил он.

Игрейния ощетинилась.

– А вам какое дело?

– Просто раньше я никогда не видел, чтобы вы предавались отчаянию.

Она колебалась.

– Потому что Афтон умер. После его смерти я надеялась…

– На что?

– Не важно… Он умер, и все!

– Вы надеялись, что вынашиваете его ребенка? А теперь поняли, что ваши надежды не оправдались?

– Да, – пробормотала она.

– Извините. Мне очень жаль.

– Уж вам-то жаль! – горько упрекнула она.

Эрик несколько мгновений молчал, но наконец ответил:

– Неужели вы считаете, что я не способен сочувствовать вам? Если так, то у вас еще меньше здравого смысла, чем я думал.

Он говорил спокойно, но чувствовалось, что он волнуется, и Игрейния прикусила губу и тихо лежала в темноте. Все тело болело после дороги, но и в мозгах будто засела заноза. Ночь выдалась холодной, накидку она положила под голову и теперь боялась шелохнуться. И продолжала коченеть, пока сон не сжалился над ней.

На землю пришла ночь, будто накрыла ее черным крылом. Игрейнии снилось, что всю округу сковал холод и ее страна погребена под вечным ледником, который медленно, но неуклонно наползает на нее. Ей очень хотелось к солнцу. Оно было где-то недалеко, совсем недалеко, и Игрейния опрометью бежала к нему, чтобы найти прогалину, где живительные лучи пронзили и растопили лед.

Тепло было близко. Надо было только бежать не останавливаясь. С каждым шагом тепло приближалось к ней и, словно одеялом, обволакивало тело. Унялся ветер, отступил холод. Но несмотря на восхитительную ласку светила, Игрейния окунулась в совсем уж непроглядную тьму.

Когда она открыла глаза, стоял предрассветный сумрак.

И она почувствовала рядом с собой мужчину.

Почувствовала, потому что он обнимал ее.

И она с ужасом поняла, что это он был ее ночным светилом и теплом, к которому она так неудержимо стремилась.

Оказывается, Эрик вынул из-под головы накидку, которая до этого служила ему подушкой, и укутал Игрейнию. Его рука обвила ее плечи, тело согревало ее своим теплом.