Триумф «попаданцев». Стать Бонапартом!

Пока на первое время хватит. А там надо будет что-то придумывать… Ибо с детским призрением в стране — полный швах… Господа-товарищи революционеры упразднили все детские приюты как продукт прогнившего самодержавия, а заместо них устроили такое, что я даже не знаю, как обозвать… Они детей раздали в частные руки, так сказать. На воспитание наиболее достойным гражданам. Чтоб как лучше было. А получилось… Как всегда. У кого средств не стало на исполнение этой почетной обязанности, у кого с самого начала никакого революционного энтузиазма не было. А у кого он на третьем году республики иссяк… В общем — только для немногих приемные семьи стали действительно семьями. С остальными вышло… Там уж как кому повезло. Многим — не очень.

Правда, некоторое количество приютов все же осталось… Каким-то чудом. Если кому-то удалось заполучить поддержку членов Конвента. Или ставших натурально подпольными — существующими на одном энтузиазме персонала. Но их считаные единицы, и они переполнены. И так просто туда человека не пристроишь. Тут, впрочем, обещал посодействовать Петр Верховцев — тот самый студент-математик, учитель которого как раз и оказался депутатом Конвента. И Петр обещал с ним поговорить — может, удастся ребят куда определить. Петр уверяет, что учитель его человек весьма отзывчивый. И более того, в Конвенте занимается вопросами народного образования, а значит, вопрос этот вполне по его части. Во всяком случае — близко.

То есть приюты как раз он и разогнал. Хорошо, по крайней мере, что не лично… А теперь вот помогает справиться с последствиями, добрая душа… Оксюморон, блин… Занятный тип. Жильбер Ромм. Врач, математик, между прочим — создатель того самого революционного календаря. Что для меня новость, поскольку в будущем я про этого Ромма ничего не слышал. А вот Наполеон в курсе дела. И даже кое-какие подробности добавил, от которых я малость обалдел. Оказывается, этот Ромм — учитель того самого Павла Строганова, «гражданина Поля Очера» по-революционному. Семь лет прожил в семье Строгановых в Питере. И по России даже поездил вместе с учеником. А потом вот во Францию его привез — ну, типа, Европу посмотреть. И неизвестно, чем бы оно кончилось, да папа-Строганов, когда дела в Париже совсем сошли с нарезки, сына домой вытребовал. От греха подальше… Бонапарту эта информация известна была как посетителю Якобинского клуба. И чем там дальше дело кончилось, он не знал. А я — не помнил. Смутно только брезжило что-то в голове, что все там потом у Строганова было хорошо и он даже карьеру сделал. Но какую и как — хоть убей, не вспоминается!.. Ну да не об том сейчас речь.

По-русски этот Жильбер, по словам Петра, говорит вполне прилично. На чем они вроде как и познакомились. А по убеждениям — принципиальный республиканец. Голосовал за казнь короля. Один из последних монтаньяров — членов «партии Горы» — в Конвенте. Даже непонятно, как уцелевший после термидора. Видимо, чисто потому, что образованием занимался, а не идеологией — вот и не стали безобидного учителишку устранять. Старается отстаивать интересы простого народа на заседаниях. Но по обмолвкам Петра я понял, что удается это не очень. Что тоже неудивительно: не того плана интересы были у людей, свергших Робеспьера, чтоб о народе заботиться. Их больше собственная мошна беспокоит. В плане ее набития.

Что тоже, в общем, если подумать, нисколько не удивительно…

3

Вантоз — месяц ветра. По тому самому революционному календарю, разработанному Жильбером Роммом.

И это хорошо. Да не то, что Ромм разработал! А то, что ветер. Ибо безлунная ветреная ночь — самое то, что нам надо… Новолуние очень удачно совпало с моим выздоровлением, и этим грех было не воспользоваться.

Так что вот: черной-черной ночью, в черном-черном городе, по черной-черной улице… То есть именно той самой безлунной ветреной ночью по Парижу и тащилась запряженная парой ломовиков фура. Позаимствованная лейтенантом Жюно где-то через связи своего папаши-лесопромышленника. Пиломатериалы на ней перевозили, надо полагать. Повозка эта была важным элементом предстоящей операции: вывезти два десятка детей-инвалидов так, чтобы не привлечь постороннего внимания, совсем непростая задача…

А еще и разместить их где-то тоже надо потом! По счастью, вариант нашелся у Мюрата. Довольно неожиданный. Отправить их всех в действующую армию. В обоз родного его двадцать первого егерского. В дети полка, так сказать… Неблизкий свет, согласен. Однако Иоахим брался их туда доставить. Правда, после того, как с увечьями разберется доктор. Для каковой цели уже я договорился с профессором Шарлем, все еще заправлявшим в Шале-Медоне. Для перевалочной базы место самое подходящее — закрытая военная часть, так просто туда никто не сунется. И народ не болтливый… если надо. Да и медпункт есть, что тоже немаловажно. Ибо опасным делом люди занимаются. Хотя при нынешнем развитии лекарского искусства это все равно что нет ничего. Ну да, дареному коню…