Триумф «попаданцев». Стать Бонапартом!

Хос-спади… Чтоб я еще когда-нибудь!.. И главное — чего ради?! Все равно денег хватило только сапоги починить. Ну, на еду еще немного осталось, правда… Так что опять перешел на десятиразовое питание… Ага: снова… На какое-то время. А чем мундир чинить? Поэтической славой? Которой, тем более, не слыхать что-то — хрен ее знает, где она там бродит… Оно мне надо? Нет, на фиг: после этого стиха прямо скажу Тальма, что с меня довольно, — я генерал, а не менестрель. Хорошо еще, что про «Оптимистическую трагедию» в тот момент не брякнул…

Кроме того — настроение для стихоплетства вообще самое что ни на есть неподходящее. Мерзкое просто…

В конце декабря умер Франсуа Клари. Тесть старшего брата Наполеона — Жозефа. Свадьба была первого августа. Аккурат за десять дней до того, как меня — Наполеона — посадили…

Ну и что, спросите? Да ничего, в общем. Даже в чем-то и радостное событие… Ибо жене Жозефа Жюли доля в наследстве положена. И ха-аррошая… Жозеф теперь — настолько обеспеченный человек, что будет выделять приличную сумму для матери и сестер. Ну, как приличную… В общем — голодать им точно не придется. Значит, я могу пока ради них не напрягаться. Только ради себя. Счастливчик Жозеф, я это ему еще на свадьбе сказал. И не из-за наследства только — тем более тогда папенька Жюли еще весьма бодро выглядел, — а из чистой зависти… Ну повезло человеку — женился на отличной девушке! А вот мне — болт вышел. Ну, то есть не мне, конечно, а Наполеону, черт побери! Все время путаюсь… Просто у господина Клари две дочери было. Одна — Жюли. А вторая — Дезире. И Дезире Наполеону понравилась. Ну, а он — ей. Влюбленные быстренько сговорились, и жених отважился испросить у папеньки руки и второй дочери тоже… И получил зубодробительный ответ… Господин Клари заявил, что ему в семье хватит и одного нищего корсиканца. Обломал, в общем, счастье влюбленным.

Но Наполеон с Дезире надеялись на лучшее. Даже письма друг другу писали. И считали себя помолвленными… Даже и после того, как меня выпустили из форта Каре — я ей еще написал. И из бригады… И даже осенью еще… Наполеон, судя по всему, вообще человек очень привязчивый к тем, кого любит… Но вот зимой… Особенно после того, как Жюно к Полине свататься вздумал, ведь, в сущности, я ему ответил то же самое, что и Клари Наполеону. С той только разницей, что у Жюно в перспективе почти полторы тыщи ливров годового дохода — в наследство, а у меня ноль в степени ноль.

Ну я и — как благородный человек, ага — написал Дезире, что разрываю наши отношения. И что пусть счастие ее составит кто-нибудь более достойный… В общем — написал. А тут, блин!.. А что хуже всего — на меня вся семья надавить решила… Наследство же само в руки идет! И матушке Дезире нравится. И сестрам… Ну просто ополчились! Женись — богатым будешь! Ага, прям щаз-з побегу… Так, что спинджак завернется… Хотя здесь такое зазорным и не считается… Но, черт побери! Кто в доме добытчик должен быть?! И на хрена нужен такой муж? Хорошо еще, что вся эта перепалка в письменном виде происходила. А то б со мной, наверное, истерика сделалась бы…

В общем — хожу я по Парижу. Стихи сочиняю.

Этот стук влюбленным не терять,
Навсегда в душе его хранить.
Ведь любить все равно что дышать,
А дышать — это значит жить.

2

И все-таки некоторые результаты мое плагиатское стихотворчество принесло…

Правда, величайшим поэтом всех времен и народов меня не объявили… И даже за эти две баллады Тальма заплатил мне, очень сильно подозреваю, из своего собственного кармана. Ну да ладно, я и не рассчитывал… Ибо всяческих писунов здесь — и прозаиков, и поэтов — едва ли не больше, чем в наше время. И все горят желанием всучить куда-нибудь свои творения… А что вы хотите — век же Просвещения на дворе! Грамотные все стали просто до безобразия… На этом фоне мои дилетантские переводы не смотрятся совершенно — так, упражнения любителя… Да еще выполненные с нарушением всех нынешних канонов стихосложения. В салонах на них спроса точно не будет — слишком вульгарно… Ага: «Для кого поет Бонапарт?» Бу-га-га…

Но некоторую известность, причем в неожиданных кругах, я приобрел.

Ибо зайдя недавно в театр к Тальма, был внезапно в коридоре отловлен неким биржевым деятелем. Представившимся как «господин Дюран». Что делал биржевик в театре? Ну так я ж про этот анекдот-то поминал уже: и Театр Революции, и парижская биржа находятся практически в одном месте — в дворцовом комплексе Пале-Рояль, в самом мускаденском районе. Такой вот оксюморон. И театральные коридоры вообще кишмя кишат всякой мелкой биржевой шушерой — они прямо там в антрактах сделки продолжают заключать. А то и во время действия, не прерываясь. Специфика вот такая…