Триумф нежности

По сравнению с жарой снаружи в магазине было прохладно. Не обращая внимания на нерешительный взгляд Эдуарде, а также на десяток посетителей, которые уставились на него с жадным любопытством, Рамон выбрал несколько сигар, затем отнес их на прилавок, где двое продавцов ожидали покупателей. Эдуарде поставил бидон с молоком рядом с сигарами Рамона и сказал низким голосом:

— Ты шутишь?

Рамон взглянул на него:

— Нет, не шучу.

Милая невысокая пуэрто-риканская девушка, ожидающая огромную женщину, которая выбирала фартук, увидела Рамона, и ее лицо просветлело. Она попросила другого продавца, мужчину среднего возраста, проследить за уплатой и шагнула к Рамону и Эдуарде.

— Вы меня помните? Меня зовут Мария Рамерез. Я еще носила косички, когда была совсем маленькой; а вы дергали меня за них и говорили, что я стану хорошенькой, когда вырасту.

— Я оказался прав, — с усилием улыбнувшись, сказал Рамон.

— А теперь я помолвлена с Хуаном Вега, — сказала она.

Все еще улыбаясь, она достала из-под стойки большой сверток, завернутый в белую бумагу и перевязанный лентой.

— Это полотенца, которые сеньорита Конелли заказывала для вас. Вы их захватите?

— Конечно, — отрывисто произнес Рамон. Засунув руку в задний карман джинсов, он достал свой бумажник и взглянул на приклеенный чек.

— Ты взяла деньги только за сигары, Мария. Сколько за полотенца?

— Сеньорита Конелли уже уплатила за них своей кредитной карточкой, — заверила она его. Рамон попытался терпеливо возразить:

— Это, должно быть, ошибка.

— Ошибка? — повторила Мария. — Не думаю, но давайте посмотрим.

Она перерезала ленту и рывком развернула белую бумагу. Груда мягких, пушистых красных и черных полотенец высыпалась на стойку. Рамон почувствовал, как жители деревни незаметно столпились вокруг, чтобы получше разглядеть содержимое тюка.

— Вот счет, а вот чек. Нет, здесь нет ошибки. Сеньорита Конелли заплатила за полотенца своей картой тогда же, когда и платила за то, что купила неделю назад. Посмотрите, вот все на чеке, на общую сумму в пятьсот долларов. Она заплатила за тостер, кофейник с ситечком, посуду, горшки и кастрюли, бокалы различных размеров, ротационный миксер, кухонную утварь и другие вещи.

Старик, стоящий рядом с Рамоном, лукаво ткнул его под ребра:

— Ты счастливчик, Рамон. Твоя novia покупает тебе столько добра! Она не только красива, но и очень щедра, не так ли?

— Заверни полотенца, — огрызнулся Рамон низким свирепым голосом.

Мария побледнела, взглянув на его лицо, и стала неловко и поспешно заворачивать полотенца в бумагу.

— Вот, вот дубликатные чеки сеньориты Конелли, каждый на половину от стоимости.

Она запнулась, увидев ярость на лице Рамона.

— Сеньора Аварес, — она растерянно взглянула на Эдуарде, который побледнел от гнева, когда она назвала имя его жены, — объяснила, что мне необязательно подготавливать дубликатные чеки, если сеньорита Конелли платит наличными, но я делаю это в любом случае.

Она вручила Рамону сверток, как будто он жег ей руки, и ее голос понизился до панического шепота.

— Я никогда не забывала. Рамон сказал ледяным тоном:

— Не сомневаюсь, что сеньорита Конелли высоко ценила твою помощь, Мария.

Все поспешно расступились, освобождая ему дорогу, когда он выходил из магазина.

Одиннадцать жителей деревни посмотрели на дверь, которая захлопнулась сначала за Рамоном, а потом и за Эдуарде. Они одновременно повернулись и уставились друг на друга. Их лица выражали различные эмоции, от смятения до удовлетворения. Только один посетитель магазина не обратил внимания на происшедшее — англичанин, не понимающий испанского. Он вежливо прочистил горло и попытался что-то сказать, но никто его не слушал.

Первой заговорила Мария. Она огляделась вокруг, и ее мягкие карие глаза были полны слез, когда она прошептала:

— Что я сделала не правильно? Один из продавцов, мужчина средних лет, сухо объяснил ей:

— Мария, только что ты оказала сеньорите Конелли медвежью услугу.

Старик, который подколол Рамона щедростью его novia, хлопнул ладонью по прилавку и весело хихикнул:

— Я говорил вам, что Гальварра не знает, что делает девушка. Я говорил!

Его морщинистое лицо сморщилось в удовлетворенной усмешке, когда он посмотрел на своих соседей.

— Говорил вам, что он никогда не стал бы жить за счет женщины, даже если бы умирал с голоду! Ему следовало бы выпороть ее.

— Я вернусь за другим фартуком, — сказала громадная женщина, направляясь к выходу.

— Роза, куда ты? — позвал ее друг.

— В церковь, возносить молитву.

— За американскую девушку? — смеясь спросила одна из женщин.

— Нет, за Габриэлу Аварес.

— Ее тоже следует выпороть, — чопорно объявил старик.

Кэти, услышав, что Рамон вошел в дом, встала и сделала вид, что перекладывает плетеные салфетки на кухонном столе. С ума можно сойти, как поднялось у нее настроение только лишь при звуке его голоса, назвавшего ее по имени.

— Вот полотенца, которые ты заказывала, — сказал он, небрежно кидая сверток на стол. — Девушка в магазине сказала, что за них уже было заплачено. Кофе еще свежий? — спросил он, пройдя в кухню и наливая немного в кружку.