Читаем Трюкач полностью

Трюкач

Не увлекайся. Ты знаешь, что у меня в квартире – три трупа? И еще на одной квартире – все восемь… если не больше?! Все хорошо, да?! Все хорошо?!

Не надо так. Не надо. Я представляю, что тебе пришлось… пережить…

Хреново звучит. Неискренне.

Не надо так. Я знаю.

Скажи мне вот еще что. Ты все знаешь… Какие пленки? Почему пленки?

Зачем ты меня снимал?! Я же говорила тебе: не смей! Я же говорила тебе: сотри немедленно.

Ах, звиняйте, ваш-ство, виноват. Тогда же и стер, ваш-ство, при вас же, ваш-ство.

Ты при этом был такой… ехидный. Я решила, что ты… врешь. Что ты морочишь меня.

То есть?

То есть не стер, но сказал, что стер.

Ну и если даже так?

Что? Так?!

Продолжай, продолжай.

Ты не стер?!

Нет… (Он солгал осмысленно, не зная, зачем, но осмысленно… он-то, кретин, полагал, что бойцы домогаются бакинских кадров, ан им приспичило получить- ископать пробы с Антониной… на кой бог?!).

Или ты вернешь все до единого кадрика, или…

Вернешь – значит, отдашь тому, кому принадлежит. Что-то я опять не пойму.

Поймешь! Тебе это надо?! Отдай. Тебя же засекли, когда ты меня снимал. Засекли, бестолочь!

Ты – секретный объект, да?!

Слушай, дорогой, я могу тебе рассказать все, но лучше тебе не знать всего. Ты же киношник, ну?! Сообрази! Трюкач! Сообрази. Ты снимаешь меня, в кадр попадает кто-то еще…

Слушай, дорогая, я могу тебе рассказать все про то, как работают со скрытой камерой. Ты же ее не заметила, ты же себя только на экране увидела – тогда и поняла, что, ОКАЗЫВАЕТСЯ, я тебя снимал… и не только тебя. Откуда… НЕ ТОЛЬКО ТЕБЕ знать, что он (или она) засняты? Сказала? Ты? Сама сказала? Ему? Или ей? Э, нет! Ему. Падре, говоришь?! Смотри, я ведь и озвереть могу. Прямо сейчас нападу и выгрызу правду. Зубами.

Тебе нужна правда?

Мне нужна… ты. Извини за правду.

Верни пленку.

Какую-такую?

Где я и он.

Кто он?!!

Я не знаю. Он пристает. Он странный. То ли… хочет меня, то ли…

Я ему рожу разобью, никто не узнает. А, кстати, он еще и спасибо скажет – ведь его тогда никто не узнает!

За себя не боишься? Герой экрана! Спринтер по крутым крышам! Не боишься?! Трюкач!

Мне не нравится, как ты это сказала. Повтори!

Ну хорошо. Трюка-ач ты мой.

Уже лучше. Чья «сьерра» (вот так вот, неожиданно!).

Не знаю… Моя, наверно. Подарил кто-то.

Кто?! Морду разобью!

Попробуй… Слушай, а где пленка? Нет, правда!

Пон-нятия не имею! Где-то. Молчи. Молчи.

Ты кто? Я никто. Я твоя.

Только?

Только.

А… этот… падре?

Он-то при чем?!

Значит, ни при чем?

Ни при чем.

Ты ведь предательница?

Я предательница.

Кого? Именно?

Всех. Но не тебя.

Потому что так сложилось?

Потому что. Да.

Ты меня… что?

Кажется, да…

Если кажется, крестись.

Я – нехристь.

Да уж. Ты нехристь.

А сам-то!

Я – тоже. Чья «сьерра»?

Подарок, дурашка, подарок. От родственника. Или от вздыхателя. Не поняла толком. Если тебе приспичит, выясню.

Мне уже приспичило.

Пойди пописай.

Не хами. Это не тот ли вздыхатель, который тогда вДоме кино с вами был? На самолет, ты сказала, спешил? Или он – родственник? Он сейчас где? В Гетеборге?

Почему в Гетеборге?

А туда же неожиданно слинял этот… гадкий мальчик.

Это не просто гадкий мальчик. Он… курировал Солоненко.

И ты тоже. Да? И вы все вместе выбрали подходящую фигуру. То бишь меня. Так? И ты говорила мне, что Слой всесилен. Так?

Не так. Ты все-таки бестолочь. Ты не умеешь слышать. Я тебе говорила про Солоненко: он великий и ужасный. Как Гудвин. Великий и ужасный. Ты хоть «Волшебника Изумрудного города» помнишь? Хоть читал?

Обидеть норовишь? (Говорящая голова, русалка, чудовище, слепящий шар – а за ширмой мастер блефа, маленький-толстенький Гудвин, ничтожество… Впрочем, не такое и ничтожество – мозги-то у него работали, экую видимость нагородил! Попробуй не поверь, попробуй потягайся!) Намекнуть могла?

Как тебе еще намекать?! Великий и ужасный.

Почему ты со мной так себя вела? Никак? От Слоя маскировалась? Или боялась, что они «настучат» в Гетеборг? Этому твоему… А он тоже – великий и ужасный?

Он не блефует. Он МОГ бы тебя уничтожить.

Вам это тоже почти удалось. Кстати, тебе Слой все пытается дозвониться. А у тебя занято. С кем ты болтаешь?

Ни с кем. Я его занесла в «черный список». На нем можно поставить крест. Он – «мешок».

Это ты сообразила, когда мой факс пришел? С мертвого – какой спрос? А Слой жив, да? Ты и его сдала? Этому твоему, да?

Никого я не сдала. Я просто отодвинулась. В сторонку.

А если бы я «остался жив»? А завтра – пятница.

Кто знает, дорогой «покойник», кто знает!

Ты ведьма!

Каждая женщина ведьма. Как тебе, кстати, твоя… Катя?

Что еще за Катя?

Забыл, бедняга… Можно сказать, героиня фильма!

Ну ты даешь! Ты что?! Рехнулась?!