Трюк (ЛП)

— Да, контракт неидеальный, но он не так уж и плох, — убеждает меня Дэймон. — Эти люди предлагают тебе практически все, что могут. У «Вориорз» несколько ветеранов, они играют последний год. После них освободится довольно крупная сумма, если клуб решит продлить с тобой контракт на следующий сезон. Езжай домой, подумай. Но не сомневайся, они тебя хотят. И ограниченный бюджет — не выдумка. Мы проверяли. Было подозрение, что «Вориорз» пытаются заполучить тебя по дешевке, на случай, если команда не захочет играть с геем, но оно не подтвердилось. Главный менеджер уверял, что твоя ориентация не станет проблемой. Он об этом позаботится.

— Чушь собачья. Всегда можно достать деньги. Если они уже к концу прошлого сезона знали, что я не получил контракт…

— Продление контракта с «Бульдогами» подразумевалось само собой, а «Вориорз» тогда только заполучили нового квотербека.

Дерьмо. Я об этом читал.

— Маркус Тэлон. Чемпион Суперкубка два года назад. Он стоит каждого пенни, который ему платят.

— Тебе не обязательно соглашаться, — замечает Дэймон. — Но это может быть твой единственный шанс.

Разумеется, у агента постарше имеется собственное мнение на этот счет — бери, что дают, ты и так везунчик, раз тебе вообще предложили контракт.

И он, возможно, прав.

— Не могу отделаться от мысли, что если бы такие условия предложили оскандалившемуся натуралу, он бы счел их оскорблением. Но я должен проглотить и смириться.

— Может, еще что-нибудь появится, — говорит Дэймон. — «Вориорз» ждут ответа только к началу тренировок. Их генеральный менеджер понимает, что рискует, но он тебя реально хочет. И тренеры тоже. Со мной связывались почти все представители руководства.

— Я подумаю.

Ноги сами несут меня прочь из офиса. Я убеждаю себя двигаться быстрее, прежде чем натворю что-то, о чем потом пожалею. Например, скажу своим агентам валить на хрен, или, и того хуже, подпишу контракт.

— Детка? — окликает меня Ноа, когда я обхожу его и брата и направляюсь к выходу.

— Мы уходим, — рявкаю я.

Давлю на кнопку вызова лифта гораздо сильнее, чем необходимо, но это меня не успокаивает.

— Что случилось? — спрашивает Джетро, перекидывая ремень гитары через плечо.

— Я думал, Дэймону предложили контракт, — говорит Ноа.

— Предложили. За пятую часть суммы, что получают другие игроки моего уровня.

— Ауч, — выдает Ноа.

Я поворачиваюсь к брату:

— Ты с нами?

— Мне больше некуда идти, — признается Джетро, отводя взгляд.

— Поищем тебе гостиницу…

Ноа сжимает мою руку:

— Он может остаться у нас. Я не против.

— Спасибо, — выдыхаю я.

Двери лифта со звоном открываются, и мы вваливаемся в кабинку.

— Что будешь делать? — спрашивает Джетро.

— Без понятия. — Мой голос звучит сломлено.

Я сломлен. Возможно, выход на пенсию — единственно правильный выбор. Стану одним из тех парней, и все будут продолжать считать, что геям не место в спорте.

Либо могу проглотить гордость, наплевать на все летящее в меня дерьмо и принять предложение. Хотя и сто́ю гораздо больше. И чем это будет лучше ухода на пенсию? Признать, что из-за ориентации моя цена ниже?

Да ну нахрен.

«Но это же футбол», — напоминаю я себе. И сумма, которую мне предлагают, все же больше, чем другие зарабатывают за год. Если откажусь, мой доход будет равен нулю, пока не определюсь, что делать без футбола.

— И что, значит, либо этот контракт, либо ничего? — спрашивает Ноа.

— Пока не знаю, но возможно.

Мы выходим в гараж и втискиваемся в «БМВ» Ноа. Запихнув сумку и гитару на заднее сиденье, Джетро складывается в три погибели, чтобы поместиться.

— Тебе еще повезло, что мы не на «Ламбо», — комментирует Ноа. — А куда тебя приглашают? Ты так и не сказал.

— В Чикаго.

Ноа застывает, но прячет напряжение за наигранной улыбкой.

Джетро просовывается между передними сиденьями. Каким-то образом. Мне сейчас совсем не до размышлений о гибкости брата, но, блядь, какого хрена?

— «Вориорз»? Соглашайся, — изрекает он. — Теперь, когда у них есть Тэлон, шансы взять Кубок в следующем сезоне вполне реальны. Последние несколько лет они укрепляли свою линию нападения, готовились надрать задницы.

— Фанат футбола? — спрашивает Ноа.

— Как и вся наша семья, — отзываюсь я. — Мы на нем выросли. За завтраком у нас обычно обсуждалось, у кого самые высокие показатели в Лиге, у каких команд есть шансы выиграть Суперкубок. Папа — настоящий фрик, когда речь заходит о футболе.

Ноа открывает рот, чтобы что-то сказать, но не решается.

— Что? — спрашиваю я.

— Тебе точно все это нравится? В смысле, звучит так, будто насильно навязано. Футбол — это все, что ты знаешь. Может, если попробуешь что-нибудь другое, тебе понравится так же сильно? Или даже сильнее.

— Ты явно плохо знаешь Мэтта, да? — спрашивает Джетро.

— Хм-м…

Я не даю Ноа ответить.

— Я и не жду, что ты поймешь. Тебе ненавистно все то, что тебе диктует твоя семья. Общественный имидж. Политика. Деньги. Мне же повезло — я полюбил то, что навязывал отец. Если бы не любил, не стал бы этим заниматься. Был бы таким же тощим, как Джетро, но делал бы что-то более стоящее, чем бренчание на гитаре. Вроде проектирования зданий, например.