Тритон ловит свой хвост (СИ)

— Ты сказал, человек, — напомнил Сорби.

— В поезде — человек, в Морси к нему добавились люди, — пожал плечами Лард. — Так вот, мои люди присматривали за вами, и присматривали неплохо.

— Наверное, — сказал Сорби. — Откуда мне знать.

— Вот именно, — сказал Лард. — И во-вторых. Нынче ты — ректор расчислительного училища. Мало того, ты мой приближённый! Это знают все, и уж конечно, это знают враги Лардии. Так что будешь под охраной. Я сказал.

— Тритон! — выругался Сорби. — Проще не ехать.

— Ну и оставайся, — покладисто произнёс Лард. — Мне меньше хлопот.

— Ну, уж нет! — воскликнул Сорби. — Я поеду, и пусть твои люди, — он постарался добавить язвительности в эти два слова, — постараются.

— Они постараются, — серьёзно сказал Тиран. — Это не только в твоих интересах.

Сорби Гуан не нашёлся с ответом.

…Обидно, когда твою свободу ограничивают, но Лард был, конечно, прав. Сорби усмехнулся. Лард очень умён, недалёкие люди не становятся тиранами Лардии и не принимают это имя. В Лардии не существовало формальной династии. Каждого нового тирана выбирали на собрании знатнейших и умнейших. Раньше в совет входил покойный Гаспиа, до него эту тяжесть нёс на своих плечах великий Гур Угон. Теперь пришла очередь Сорби Гуана. Так что охрана необходима. Ничего, он давно привык закрывать глаза на близость посторонних.

Зато, если требуется что-то поднять или перенести, под рукой всегда молодые здоровые парни.

Что у нас случилось за время, что он отсутствовал? Ректор открыл первое сообщение, пробежал его глазами. Это… ладно, это мелочи, Морлис справится. А тут? Господин Гуан задумался, потом ударил по кнопкам. Привычно заскрипела доска.

— Господин ректор…

Сорби недоумённо поднял взгляд на Туа.

— Что случилось?

— Прибыли, господин ректор, — ответил охранник. — Морси.

— Какое?.. — Ректор помотал головой. — Тритон! Забыл про всё на свете!

Он споро закрыл сеанс связи и встал. Спину ломило. Мягкий диван вагона — не лучшая замена жёсткому, но удобному креслу, которое стояло в его собственном кабинете. Однако, он увлёкся!

Вагон стоял на месте. За окном был знакомый вокзал, ходили люди, а вдалеке, у касс дальнего пути Сорби заметил две фигурки. На сердце потеплело, в горле стал ком. Пришли. Папа держится молодцом, а мама постарела, стала такая маленькая и седая…

— Забирайте, — распорядился Сорби, подхватил баул с вещами и вышел в распахнутую дверь покоев. Краем глаза увидел двух шагнувших за ним охранников. Они не лезли вперёд, вежливо держались позади, и Сорби Гуан был им благодарен. Родители охрану заметят, но пусть это произойдёт не сразу.

К утру на Морсинку лёг туман, скрыл обрывистый берег, заросли тростника у воды, съел, заглушил голос механического завода на том берегу. Остались Сорби с отцом, запах дыма, доски мостка и тихий плеск рыбы. Папа, закутавшись в плед, сидел на старом рыбацком ящике и через костёр наблюдал за сыном.

Сорби наслаждался. Рекой, пластами тумана, засеявшего куртку мириадами капелек воды, старой удочкой, которой он пользовался ещё в юности, запахом наживки. Руки и глаза помнили! Сорби выбирал слизней, сажал их на крюки, быстро, будто и не прошли с последней его рыбалки двадцать лет.

— Э-эх, пошла!

Грузило кануло в серо-белёсую мглу, коротко булькнуло. Напрягся и успокоился сторожок. Сорби осторожно прополоскал руки, вытер их о штаны и сел рядом с отцом.

— Помнишь, ты был маленький, и мы ходили сюда вдвоём? — сказал отец.

— Конечно, папа, — ответил Сорби.

— Ты поэтому привёл меня сюда?

— Это лучшее место на реке, — сказал Сорби. — Именно потому, что ты маленьким водил меня сюда.

— Спасибо, сынок.

Отец накрыл его руку своей. Ладонь его была твёрдой, шершавой. Раньше, в детстве, Сорби любил взять отцову ладонь и гладить, гладить жёлтые многолетние мозоли. «Щекотно?» — спрашивал он. — «Нет», — отвечал папа. Щекотно? Нет…

Папа служил учителем, вдалбливал историю в юные головы. В те, которые были готовы хоть что-то знать о древних и не очень временах. Всё свободное время родители проводили на крошечном огородике в пригороде, и руки отца были руками рабочего человека.

— Твоя машина… — нерешительно произнёс отец.

— Да, папа?

— Мы действительно сможем разговаривать через неё?

— Ну, не то чтобы разговаривать, — улыбнулся Сорби. — Переписываться. Я научу и тебя и маму.

— Научишь, — вздохнул отец. — Когда-то мы учили тебя, а теперь ты учишь нас… Жизнь изменилась.

— Изменилась, — согласился Сорби.

— Сильно и быстро изменилась, — продолжил отец. Он снова вздохнул, потом повернулся и пристально посмотрел на сына. — Ты помнишь, я преподавал историю?

— Конечно, папа, — сказал Сорби. — Но ты к чему?..

Отец сжал его руку, заставив замолчать.

— Жизнь всегда меняется, — сказал он. — Идёт вперёд. Люди открывают новые земли, совершают открытия!

— Ты сейчас говоришь как учитель, — произнёс Сорби.

— Да, — кивнул отец. — Но никогда она не менялась так быстро, как сейчас. Этот расчислитель, который притащили твои люди, этот новый стальной путь, где нет струны. Всё вокруг!

За стеной тумана коротко и глухо взревел губок.