Тритон ловит свой хвост (СИ)

Группий-Норс, — город Умелых, тех, кто ушёл от группия, — мастер Калам увидел издалека. Высоко поднялись его башни, лазурные, закрученные частой спиралью, с золотыми, блистающими на солнце крышами. Затем из морских волн встали мощные стены, которые кольцом окружали город, защищая и с моря, и с суши. Когда-то, в первые годы после образования Союза мастеров, без стен было не обойтись. Жрецы Тритона охотились за беглецами десятки лет, до самой кончины великого Ил Су и его супруги, да и потом не давали покоя жителям Группий-Норс. Счастье для мира, они не преуспели!

За прошедшую с тех пор тысячу лет многое изменилось. Тираны Лардии оказались умнее храмовников, они уяснили пользу, которую приносил их стране Союз мастеров. С той поры, как на престол взошёл Лард Третий, храмовникам не стало доступа в Лардию. Тираны и династии сменялись, но защита города Умелых оставалась одной из их важнейших задач.

Мастера платили сторицей. Лардийские товары ценились на вес золота, а то и выше. Лардийское оружие было непобедимо и смертоносно настолько, что тиран Лард Девятый издал особый эдикт, запрещающий Лардии вести наступательные войны. Оборона, конечно, дело иное. Завоеватели, точившие зубы на лакомый кусок суши в дельте великой реки, умылись кровью и зареклись даже думать о захвате Лардии. Торговать лучше, чем воевать, особенно, если глупо рассчитывать на победу.

В мире и спокойствии Группий-Норс вырос, выплеснулся за крепостные стены, впитал в себя ближние поселения и часть островов дельты. Здесь обосновались купцы, ремесленники и крестьяне, снабжавшие Союз мастеров всем необходимым для жизни. Здесь же, в дельте, расположился и порт, куда держала путь стремительная «Морская птица».

Мастер Калам прикрыл глаза, вобрал в себя свежий ветер. Воздух пах свежестью и солью, но ещё он пах пряностями, рыбой ночного лова, кожами и шерстью, зерном, калёным железом и множеством других вещей, которыми пахнет базар — самый богатый базар Мира.

— Мы прибываем, господин, — раздался вкрадчивый голос Юртуна, матроса, которого капитан «Морской птицы» дал Каламу в услужение на время путешествия. — Позвольте посоветовать вам гостевой дом? Здесь лучшие гостевые дома в Мире.

— Не надо. — Калам открыл глаза. — Я бывал здесь и справлюсь сам.

— Тогда позвольте сопровождать вас по дороге к гостевому дому, — продолжил Юртун.

— Зачем? — с интересом глянул на него Калам.

— Неужели господин сам потащит свои вещи? — удивился Юртун. — Капитан накажет меня, если узнает.

— Не надо, — повторил Калам. — Скажи капитану, что я отпускаю тебя. И, — Калам щелчком пальцев отправил матросу золотой шергон, — вот, возьми. Ты славно служил мне в дороге.

— Господин щедр.

Осмотрев лик Ларда Шестнадцатого на монете, Юртун, по всей видимости, остался доволен, и шергон исчез в цветастых лохмотьях, которые заменяли ему одежду. После оскалился, поклонился и ссыпался по трапу в трюм.

Борт «Морской птицы» мягко ткнулся о причальную стенку. Закричали на разные голоса матросы, загремели сходни. Мастер Калам подхватил стоявший возле его ног сундучок и сошёл на берег.

Людской поток подхватил его. Матросы, разносчики воды и сладостей, купцы, погонщики урмалов, праздные зеваки, которых полно во всякой толпе, теснились со всех сторон, кричали, ругались, торговались, спорили, в общем, наполняли мир особым гвалтом, который у каждого порта свой, но в чём-то одинаков в любом месте в Мире. Калам огляделся, выискивая ориентиры. Пожалуй, ему туда…

За пять лет, что прошли с его последнего посещения Группий-Норса, город не стоял на месте. Появились новые торжища, склады, лавки, харчевни. За спиной, через протоку, копошились люди, ставили ещё один причал, да не простой, а каменный. Город богател, а чем город богаче, тем…

Ловкие пальцы тронули Калама за пояс, там, где простецы носят кошель с серебром.

…Тем больше в нём жуликов и проходимцев, воров всех видом!

Калам сделал незаметное движение рукой, обернулся. Юнец, схваченный за руку, смотрел на него исподлобья. Кого он видит? Молодого, богато одетого господина, бездельника и зеваку. Добычу для ловкача? Однако, у добычи оказались острые зубы.

— Добрый господин сломает мне руку… — заныл юнец. — Добрый господин ошибся, я не хотел ничего дурного, я просто…

— Папаша Гронт всё ещё набольший? — прервал его Калам.

Юнец заткнулся, зыркнул угрюмо. Он продолжил вырываться, но теперь старался делать это незаметно для окружающих. И молчал.

— Язык проглотил? — Калам сжал запястье воришки сильнее. — В самом деле руку сломаю, я могу.

— Папаша Гронт ушёл на покой, — скороговоркой ответил юнец. — Набольшим теперь мастер Гук.

— Гук, — Калам усмехнулся. — Передай ему, что приехал Калам. Ещё передай ему, что буду ломать пальцы. А теперь исчезни.

Кажется, он зря отпустил Юртуна. Ловкий — и решительный! — человек ему не помешал бы. Не всё можно сделать самому, а кое-что и недопустимо, как, например, разговаривать с ворами. Нет, это надо решиться — обворовать его! Впрочем, капитан ни за что не отдал бы Юртуна навсегда, значит, придётся обходиться без слуги.