Тритон

— Подобно тому, как они обманывали вас всех очень долго. Они недостойны править никоим образом. Ни один из них. Я вернусь и приведу полукровку, и докажу вам, насколько они ненадежны. Все они знают о ней. Все до единого. Пусть принц Гален попробует это опровергнуть.

Гален больше не смотрит на Торафа. Как он мог поступить так со мной? Как он мог поступить так с Эммой? Теперь все присутствующие знают о ее существовании. Она не будет в безопасности нигде, не в правление Джагена. Особенно, потому что Toраф, лучшая Ищейка в истории Сирен, только что поклялся найти и привести ее сюда.

И это не составит ему труда, учитывая то, что он точно знает, где она находится. Она доверяет ему. Рейчел доверяет ему. Это будет настолько просто для него. И у меня нет способа предупредить ее или добраться к ней. Все, что я смогу сделать — это защитить ее, когда она будет здесь.

Тандел успокаивает толпу — это стало одной из его основных обязанностей в последнее время. Когда он справляется с этой задачей, он поворачивается к Галену:

— Ваше Высочество, хотели бы вы опровергнуть эти обвинения против вас?

Гален подплывает к центральному камню, не отрывая взгляда от Toрафа.

— Если что-то произойдет с ней из-за тебя, — шепчет он своему бывшему другу, и его голос дрожит от боли, — твоя смерть станет моей первостепенной задачей.

Toраф открывает рот, пытаясь что-то сказать, но Гален перебивает его, чтобы обратиться к толпе. Нет таких слов, сказав которые, Tораф мог бы исправить содеянное. Больше нет ничего, что Тораф мог сказать ему, и от этого ему становится еще больнее.

— Мне нечего сказать на эти обвинения.

Тандел вздыхает.

— Очень хорошо, Ваше Высочество. Спасибо.

Гален подплывает к Ищейкам, удерживающим его сестру. Рейна безвольно всхлипывает.

— Ну же, пескарик, — говорит он. — Он не стоит твоих слез.

— Нет, стоит! — вопит она. Ищейки отпускают ее к брату. Их совсем не радует, что нужно успокаивать девушку в истерике.

Гален прижимает ее к себе, не позволяя ей развернуться и посмотреть на Toрафа.

— Нет, не стоит. Со временем ты сама все увидишь.

— Зачем ему приводить сюда Эмму, Гален? Зачем ему так поступать с нами?

Гален глотает тошноту, что продирается вверх по его горлу.

— Я не знаю, пескарик. Я не знаю.

В низу, его плавник пульсирует в сдержанном напряжении. Но это не сравнится с острой болью, пронзившей его сердце. Близнецы занимают свои места рядом с остальными членами королевской семьи.

Джаген занимает центральный камень. Он едва может скрыть свое ликование.

— Друзья, мы надеялись закончить наши дебаты сегодня, но им судилось стать величайшим трибуналом в истории нашего вида. На протяжении множества сезонов королевская семья производила на свет бесполезное потомство, поколение за поколением их потомство не проявило ни следа даров, оставленных нам Великими Предводителями. Как давно мы видели Дар Посейдона от этой королевской линии? Слишком давно, я думаю. И как давно мы видели Дар Тритона? Друзья, да мы даже не помним, в чем заключается этот Дар!

Джаген смыкает руки за спиной. Покинув центральный камень он направляется в сторону секции Верных, качая головой.

— Мы не видели проявления Даров, потому что королевские семьи предавались блуду. Пака живое доказательство тому, что они поддались ему в какой-то момент. Как еще она могла обрести Дар? Друзья, если бы я искренне верил, что они оставались честны, я бы так же искренне служил им, как и закону, что они представляют. Нам нужно найти новый путь к выживанию. Кого-то, достаточно сильного, чтобы повести за собой, даже если Дары исчезнут.

Он поворачивается к Танделу.

— Я не говорю, что мы должны принимать решение сегодня. Все, о чем я прошу, — это позволить юному Торафу привести мерзкую полукровку. Только когда у нас будет это последнее, твердое доказательство предательства Королевских семей, мы сможем принять общее решение.

Толпа ревет с одобрением.

Тораф кланяется им в последний раз, перед тем, как покинуть Арену.

Глава 17

Подъехав на подъездную дорожку моего дома, я выключаю двигатель. Меня не было здесь всего несколько дней, но такое чувство, будто несколько лет. Помучившись со своими ключами, я открываю парадную дверь и чувствую знакомый запах моего дома.

Я кладу свой рюкзак на столик в прихожей и беру бутылку воды из холодильника. Как же замечательно плюхнуться в свою собственную софу в гостиной и любоваться видом из собственных окон. Конечно, дом Галена завален всякой роскошью, которую ему позволяет его состояние. Но дом, полный семейных ценностей, нельзя купить за деньги. Как бабушкины некрасивые вязаные одеяла. Как слабый запах духов моей мамы.

Как что-то личное.