Тристан и Женевьева (Среди роз)

– Тристан! Во имя Господа и Пресвятой Девы! Это же лорд Тристан!

Он приподнял тяжелые веки. Над ним озабоченно склонился человек, человек с красной розой, эмблемой Ланкастера.

Тристан улыбнулся пересохшими губами.

– Воды, – хрипло прошептал он, и снова закрыл глаза.

Теперь он мог себе это позволить.

* * *

Днем у Женевьевы началась такая сильная головная боль, что ее воспоминания о событиях дня вчерашнего, начали постепенно меркнуть.

Рано утром, в дверях ее спальни, появилась Мэри, оказалось, что все в замке ждут ее распоряжений, чтобы начать новый день.

Она чувствовала себя несколько неуверенно. Ее отец никогда слишком не заботился об управлении замком. Его часто вызывали ко двору, и приходилось прилагать множество усилий, чтобы сохранять за собой свои земли и замок, при частых сменах Английских королей.

Эдгар Эденби любил охоту, и много часов проводил со своими друзьями в теологических и философских спорах. Участие его в управлении замком сводилось лишь к подсчетам доходов и обеспечению наибольшего комфорта.

Обязанности же управляющего исполнял Майкл.

Он следил за всем, как в самом замке, так и в поместьях, расположенных на прилегающих к нему землях, собирал подати, наблюдал за помолом зерна, короче – ведал всем хозяйством.

«До сегодняшнего дня, – с досадой подумала Женевьева, – у меня не было никогда никаких забот подобного рода».

Когда погиб отец, она была готова принять на себя командование. Управление обороной было целительным бальзамом для ее души. У нее не было времени думать о том, что она может не выдержать. Женевьева постоянно пребывала в таком нервном душевном состоянии, что даже не задумывалась о возможности мятежа, да ничего подобного в тот момент и не предвиделось.

Но теперь она чувствовала полнейшую растерянность. Отец мертв. Майкл убит. Акселя нет в живых, а сэр Гай вскорости отъезжает. Половина Эденби лежала в руинах, а враги все еще находились в непосредственной близости от стен замка.

Мэри сказала госпоже, что отец Томас и сэр Гэмфри ожидают ее в кабинете отца. Эдвина все еще спала, и Женевьева решила не будить ее, и услала Мэри передать, что она скоро будет.

Женевьева облачилась в темно-серое бархатное платье, соответствующее ее настроению, завязала волосы в один длинный пучок и спустилась по лестнице. Отец Томас и сэр Гэмфри встали, как только она вошла. Стоя у массивного дубового стола ее отца, сэр Гэмфри пожелал ей доброго утра и предложил кресло. Женевьева устроилась в кресле и с легким беспокойством посмотрела на отца Томаса. Вчера он предпочел весь день провести у себя в часовне, в молитвах. Он не одобрил их план, и так прямо об этом и сказал, но был вынужден согласиться с ним, когда остальные высказались «за».

Выходец из семьи простого земледельца, этот молодой человек, годами не намного старше Женевьевы, предпочел службу Церкви, тяжелому труду селянина, или угодничеству слуги в замке. Его появление в замке Эденби в качестве домашнего священника обрадовало молодую леди. Отец Томас не требовал, чтобы она проводила дни в постоянных молитвах, но и не был настолько небрежен, чтобы она страдала без должного духовного руководства. Обладая весьма острым умом и житейской мудростью, неукоснительно соблюдая законы нравственности и морали, обычно он вел себя просто, по-дружески и всегда, когда она в нем нуждалась, был рядом. Правда, она знала за ним маленькую слабость: еще довольно привлекательный мужчина, высокий, стройный, с рыжеватыми густыми волосами и горячими темно-зелеными глазами, отец Томас, как доподлинно было известно ей, находился в плотской связи с дочерью одного из ее стражников. Однако он был достаточно осмотрителен. Женевьеву очень привлекало в нем то, что он жил согласно заповедям Божьим и здравому смыслу. В ее понимании, отец Томас был настоящим служителем Церкви, и хотя не во всем поддерживал методы руководства духовенства, зато умел вселять в души своих прихожан истинное благочестие и глубокую веру в промысел Божий.

– Леди Женевьева, нам следует позаботиться о павших, – сказал отец Томас, не теряя времени.

– Они должны быть похоронены там, где решат их семьи, – ответила Женевьева. – Скажите Джеку-каменщику, чтобы он вырезал надгробные плиты. Я сама заплачу за эту работу.

Он кивнул и слегка поклонился, затем задал новый вопрос.

– А Майкл?

– Майкл? – задумчиво переспросила Женевьева. – Майкл должен быть похороненным в церкви, рядом с моим отцом, которому он так верно служил.

– Это хорошо, леди Женевьева, – произнес отец Томас, но ей не понравился ни взгляд, ни тон, которым были произнесены последние слова. Казалось, что он втайне осуждает ее, но когда она недоумевающе посмотрела в сторону священника, начал говорить сэр Гэмфри.