Триптих в чёрно-белых тонах

— В Австрии жил архитектор, который считал, что прямая линия противоречит природе. Он даже построил в Вене дом, где нет ни одной прямой или параллельной линии. Его так и называют по имени архитектора — дом Хундертвассера.

— Ты бывал в Вене?

— Пока нет, но у меня есть список мест, которые я обязательно посещу. Как-нибудь я покажу тебе фото дома Хундертвассера.

— А внутри там тоже всё кривое?

— И внутри. Представляешь, какая степень гениальности! Дом стоит, и в нём живут люди.

— Не думаю, что жильцы считают архитектора гением, когда в квартире все наперекосяк.

— Если бы ты увидела этот дом, ты бы изменила своё мнение. Там на крыше растут деревья и трава. Они очищают отработанную воду, и она вытекает из дома такой же чистой, как была. Полное единение с природой.

— Можно и в пещере жить.

— А я ему завидую.

— Чему тут завидовать?

— Внутренней свободе. Это сейчас дом показывают туристам как достопримечательность и о нём знает каждый австриец, но нужно быть очень свободным человеком, чтобы бросить вызов обществу и решиться на его постройку.

— По-моему, это не свобода, а чистый эпатаж.

— В гениальности всегда есть доля эпатажа, как и во всём, что не вписывается в узкие, общепринятые рамки.

— Иногда гораздо удобнее смешаться с толпой, — пожала плечами Клавдия.

— Мы рабы удобства. Это грустно. Выйти из строя непросто, но это стоит того. Разве нет?

Глава 33

Понедельник. Клавдия жила ожиданием вечера. Убедившись, что с Саввой всё в порядке, она очертя голову бросилась в счастье, которое сулила встреча с Вадимом. Волнение нарастало крещендо. Она ни на чём не могла сосредоточиться. Ей впервые предстояло пойти на дискотеку одной, и она нервничала. Она ещё недостаточно хорошо танцевала, чтобы партнёры выстраивались в очередь. Шансов, что её будут приглашать, было пятьдесят на пятьдесят, и она боялась оказаться в глазах Вадима никому не нужной.

Едва Клавдия вошла в зал, как увидела Вадима и снова, как при первой встрече, поразилась его притягательной мужской красоте. Казалось, она никогда к этому не привыкнет. Вадим танцевал с длинноногой брюнеткой в коротеньких шортах. Они были лучшей парой. Глядя, как пластично и слаженно они двигаются, Клавдия приуныла. Ей ни за что не достичь таких вершин. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

Мелодия завершилась. Вадим проводил партнёршу на место. Клавдия колебалась, стоит ли самой подойти к нему, но в это время какой-то парень её пригласил. Представив, как Вадим будет наблюдать за её попытками изобразить танец, Клавдия отказалась. Вадим сам заметил её и пересёк зал.

— Принцесса. Кажется, тебя чуть не перехватили? Снова в белом и, как всегда, неподражаема. Потанцуем?

— Боюсь, после прежней партнёрши со мной тебе будет скучно. Она ведь преподаёт, ты знаешь?

— Я тоже одно время преподавал. Так что могу давать тебе индивидуальные уроки.

Он взял её за руку. Клавдия отступила.

— Не подумай, что я ломаюсь. Но после неё я жутко комплексую.

— Не подумай, что это мужской шовинизм, но танец на девяносто процентов зависит от партнёра. Просто забудь обо всём и слушай меня.

С ним было легко забыть обо всём. И она забыла...

Безумный коктейль танца.
Семь пьянящих нот, приправленных ритмом.
Откровенность и целомудрие прикосновений.
Чувства жестов и ненужность слов.
Вечность, спрессованная в несколько минут.
Неделимость и непреодолимость...

Клавдия жила от свидания до свидания. Угар встречи сменялся томительной мукой ожидания. Ей хотелось видеть Вадима каждый день, каждую минуту, но занятия в ординатуре, работа и дежурства в больнице отнимали у него много времени.

— Завидую твоим пациентам.

— Не стоит. Непроходимость кишечника или аппендицит не стоят того, чтобы этому завидовать, — рассмеялся Вадим.

— Но они видят тебя каждый день, а мы встречаемся так редко. Наверное, все пациентки в тебя влюблены.

— Да, некоторые даже заказывают новые зубные протезы, — пошутил Вадим. — У тебя нет поводов для ревности, Принцесса.

Он пододвинул Клавдии чашку.

— Пей кофе. Он почти остыл.

— Терпеть не могу кофе, — откровенно призналась Клавдия.

— Серьёзно? Что же ты раньше этого не говорила?

— Потому что ты любишь кофе. И я хотела его полюбить, чтобы тебе больше нравиться.

Вадим рассмеялся.

— Моя глупая малышка. И ради этого ты давилась кофе?

Он перегнулся через стол и поцеловал её в нос.

— Ты мне нравишься такой, какая есть. Больше уже невозможно.

Он, как всегда, подвёз её до дома. И как всегда, они прощались, будто расстаются навеки. В салоне машины было тесно от чувств и жарко от поцелуев. В такие моменты Клавдия верила, что Вадим её любит. Проза жизни отступала перед поэзией прикосновений.

— Принцесса, ты не представляешь, как много ты для меня значишь.

— Почему же мы не видимся чаще?

— К сожалению, не всё зависит от наших желаний. Все мы пленники обстоятельств.

— Ненавижу обстоятельства. Почему нельзя выйти из строя?

— Увы, это невозможно.