Триптих. Одиночество в Сети

@9

ОН: В Нью-Йорке он поселился в «Марриотт Маркиз» на углу Бродвея и Сорок пятой улицы. Он рассчитал, что если закажет такси на половину шестого, то без проблем успеет на самолет. Однако уже после первого километра понял, что совершил чудовищную ошибку. Самолет стартовал только в двадцать тридцать, однако уже сейчас было ясно, что ему не успеть к отлету.

Прошли уже три четверти часа, а они все так же торчали в гигантской пробке, и до туннеля Квинз-Мидтаун, соединяющего Манхэттен и Квинз, где находится аэропорт Кеннеди, откуда ему предстояло вылетать, было все так же бесконечно далеко. Шофер-индус (у него было впечатление, что такси в Нью-Йорке водят исключительно индусы) без устали говорил, улыбался и всячески успокаивал его, убеждая, что они успеют, но Якуб знал, что, если бы даже они сидели в такси уже полдня и самолет давно улетел, шофер все так же убеждал бы его, что они успеют.

В Новом Орлеане таксисты-индусы были точно такие же.

Но этот воплощал в себе все самое худшее, что может быть в таксисте: он был молодой и боязливый.

Таксист в Нью-Йорке может быть слепым, но не боязливым!

На Манхэттене в это время дня невозможно обгонять, глядя перед этим до бесконечности в зеркало заднего вида. Тут нужно мигнуть указателем поворота, прибавить скорость, нажать на клаксон и сменить полосу движения.

Это даже он знал, хотя таксистом никогда не был.

Когда они добрались до аэропорта, индус по-прежнему улыбался, а ему до отлета оставалось восемнадцать минут.

Он злился на себя, на свою глупость, на Нью-Йорк, на всех индусов мира и на собственное бессилие.

Как безумный, он помчался к своему терминалу, молясь в душе, чтобы его не вычеркнули из списка пассажиров, осчастливив кого-нибудь с листа ожидания.

Нет, они не могут так поступить!

Ведь она должна встречать его в Париже и будет ждать.

Нет, они этого не сделают…

Когда он добежал, уже объявили об отправлении TWA800.

Первый и бизнес-класс уже сидели в самолете и, как он предполагал, попивали шампанское, а ко входу вызвали последние ряды экономического класса.

Он понимал, что проиграл в гонке со временем. Проиграл бессмысленно и глупо.

Собрав все силы, он приклеил на лицо самую обворожительную улыбку, на какую только был способен в этих обстоятельствах, и подошел к молодой полной блондинке в униформе «TWA», стоящей с телефоном у входа, над которым светился номер его рейса.

— Вы, вероятно, знаете, что я должен лететь этим самолетом. «Дельта» перекинула меня на этот рейс вопреки моему желанию, вы подтвердили это факсом и телефонным звонком, и я сейчас покажу вам этот факс. Мой ряд уже вызывали на посадку? — осведомился он, стараясь придать голосу спокойную интонацию. Он надеялся, что подобная наглость вынудит ее занять оборонительную позицию.

Но она в тот же миг раскусила его игру. Улыбнувшись, она спросила, как его фамилия.

Когда он повторил ее по буквам, она проверила в компьютере и сообщила:

— Вам крупно повезло. Когда мы вычеркнули вас из списка пассажиров, так как вы опоздали, «Дельта» включила вас на рейс в двадцать тридцать пять. И только потому, что вы были там первым на листе ожидания и кто-то в последний момент отказался лететь, а из-за неисправности в их компьютере вас после бронирования билета у нас не вычеркнули с их листа. К вам, видно, благосклонны компьютеры. Стойки «Дельты» находятся в этом же терминале. Рекомендую как можно быстрей перейти к ним. В Париже вы будете всего на полчаса позже нашего рейса.

И прежде чем он успел что-то сказать, она отвернулась и занялась другим пассажиром.

Когда он бежал сюда, то краем глаза отметил, что «Дельта» размещается в восточной части этого терминала, и теперь, не говоря ни слова, понесся в ту сторону.

Когда он добрался до стоек «Дельты», там еще клубилась толпа. Он облегченно вздохнул.

С «Дельтой» всегда есть запас времени. Якуб отметил это, еще когда начал летать на самолетах этой компании.

И только когда он получил посадочный талон, его вдруг ударило: она же не знает о том, что у него неожиданно сменился рейс. Но пассажиров уже приглашали в самолет, а телефона поблизости не было.

«Ладно, пошлю ей из самолета мейл и позвоню в гостиницу», — решил он.

Он поднял чемодан, сумку с ноутбуком и вошел в рукав, ведущий в самолет.

И когда уселся на свое место у иллюминатора, почувствовал страшную усталость.

Самолет грузно взлетел, а он сидел не шевелясь и, совершенно спокойный, смотрел на фантастическую иллюминацию Нью-Йорка. Он подумал, что впервые за многие годы смотрит на подобную картину и не боится.

Но вот нью-йоркские огни превратились в смутную туманность, и тогда он закрыл глаза и лишь теперь по-настоящему начал путешествие.

Он летел в Париж только ради нее и только к ней.

Еще всего несколько часов, и он ее увидит.

Ему не хотелось в очередной раз мысленно повторять, что он скажет ей, о чем спросит, как дотронется до ее руки.

Не хотелось, потому что он знал: все будет не так, как в том сладостном плане, который он составил для себя. Не так, потому что она непредсказуема, и ей достаточно будет сказать всего одно слово, и все пойдет совершенно иначе.