Тринадцатый Койот (ЛП)

Бирн все еще не понимал, в чем дело. "На что мы охотимся, босс?"

Джаспер держал нос по ветру. Его бараний чуб был длинным и низко свисал, как борода, шепот был густым, как перья дикобраза, а когда он пробовал воздух, его глаза становились красными и блестящими.

"Там есть что-то особенное, парень. Что-то, что стоит больше, чем золото".

"Что это?"

"Я и сам не знаю. Но что бы это ни было, я слышу его зов, как боевой клич, он тянет меня, как магнит Марса. Все, что делает меня волчонком, все, что делает меня первым Койотом, начинается и заканчивается этим".

Бирн почесал затылок. "Так куда мы идем?"

"Куда угодно. Эта штука либо в Черной горе, либо вокруг нее. Возможно, она где-то в ней зарыта. Может, в пещере летучих мышей или в каком-нибудь индейском захоронении. Йе, Корбин, Лерой и Оки пойдут со мной на поиски. Гленн возьмет на себя командование остальным отрядом, пока мы не вернемся".

Они провели пятнадцать дней верхом по неровной и скалистой местности горы, ведомые вздернутым носом Джаспера, как гончие, вынюхивающие еду. Все это время Бирн и другие мужчины ничего не чувствовали. Они не были неопытны в вопросах черной магии — как луна и звезды наделяли их силой, недоступной смертным людям, как красная планета могла благословить или проклясть их поворотом своей оси. Но они не чувствовали притяжения, как Джаспер. Какой бы ни была эта магия, она выбрала только его.

Сила, влекущая Джаспера Терстона, каждое утро вела его и его последователей в новом направлении. Они вставали со своих постелей и шли на юго-восток, когда накануне они шли на северо-запад. Они переходили через ручьи, у которых уже бывали, и продирались сквозь знакомые заросли, Джаспер вел их на вершину и спускался обратно в котловину, чтобы проделать все заново.

"Мне кажется, он сошел с ума", — сказал Оки однажды ночью, пока остальные спали.

Они лежали на подстилках у угасающего костра, угли были достаточно яркими, чтобы Бирн мог разглядеть желтое лицо Оки. Они говорили шепотом.

"Не говори так", — сказал Бирн.

"Жаль, что я не остался с Гленом. Иногда мне кажется, что он был бы лучшим вожаком стаи".

"Сказано же, замолчи. Хватит болтать".

"О, черт, Лютер. Что это мы тут кругами ходим, пока наши братья по разуму в своих фанданго, получают отсос и едят свежее мясо каждую ночь? Они тонут в пиве, в то время как мне приходится довольствоваться последним кукурузным спиртом. У них есть баня, пристройка, укрытие от дождя и шлюхи, которых можно трахать. Лучшее место, где мы когда-либо сидели".

"Мы скоро вернемся к ним".

"Да, ладно, хрен с ними, я говорю сейчас. Мы уже обгорели на солнце и устали в седле от этой охоты за гусями".

Бирн надулся. "Терпение — это добродетель, которой у тебя просто нет. Джаспер показал нам жемчужины".

"Правда? Я видел тот маленький ранец, который он носит с собой, в нем много мрамора, блестящих камней и зубов. Он говорит, что это драгоценности, ради всего святого, как будто он панамский пират".

"Он не имеет в виду, что это бриллианты и рубины. Он имеет в виду драгоценности другого рода".

"Да, я слышал всю эту чушь. Он называет это своей сумой. Ну, я не видел никакой магии вуду. Может, он не колдун, а просто четырехпалый".

"Черт возьми, Оки. Джаспер учит нас управлять своими превращениями, вместо того чтобы позволять луне делать это за нас".

Оки фыркнул. "И за это мы обязаны ему слепой преданностью?"

"Думаю, да. И если ты не чувствуешь волшебства, просто подумай о том, что он делает нас богатыми, одно ограбление за другим".

"Черт, я тоже грабил эти банки. Он не делал все это для меня. Я ничем не обязан никому. Помнишь, это я нашел табун лошадей, который мы украли у этих вакеро в Оатмане. Целых пятьдесят шесть голов породистых лошадей и мустангов, не считая всех этих диких норок, которых мы нашли по дороге. Мы продали этих лошадей с большой выгодой, не так ли?"

"Да, я припоминаю. Вот так ты и попал в эту банду".

"Ну, я вступил в эту компанию не для того, чтобы следовать за какой-то кукушкой в никуда. Черт, он даже не знает, что ищет. Я вернусь в Поуп до рассвета. Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты сделаешь то же самое".

Бирн перевернулся на спину, подальше от Оки и огня, который теперь совсем погас. Он тоже устал от этой поездки, но больше всего его изматывало чувство, что Оки может быть прав насчет вожака стаи. С тех пор как он обнаружил эту невидимую силу, Джаспер больше ни на что не обращал внимания. Он почти не ел, только пощипывал вяленое мясо, которое делил с лошадью, не желая останавливаться на передышки. Его губы постоянно шевелились, он что-то бормотал про себя. Может, он и вправду расклеился? Но, с другой стороны, он никогда не казался таким уж здравомыслящим.

Бирн спал, но не крепко.

Когда он проснулся, Оки уже не было, но его лошадь все еще стояла в лагере.