Тринадцатый Койот (ЛП)

Волки продолжали сражаться, Делия одолевала своего противника, все ее тело излучало свет. Магия, казалось, подпитывалась ее яростью. Гленн схватил ее, и они скатились в низкий провал в скалах на краю кукурузного поля, скрывшись из виду. Рассел передернул затвор "Генри", выбросил стреляную гильзу и вставил следующую, закрыв ствол. У его ног лежало семь стреляных гильз, значит, в винтовке оставалось девять.

"Я иду за ними", — сказал он.

Грейс уже перезаряжала винтовку. "И я тоже".

* * *

Шиес пришел в сознание. Единственное, что он с болью осознавал, — это онемение левой ноги. Отверстие отсутствующего уха оглохло, а кровь, капающая со лба, затуманила зрение. От огненного шара обгорела кожа. Снег потушил пламя на его одежде, и он лежал на льду, дымясь, не зная, жив ли он на самом деле. Ему удалось сесть, но когда он посмотрел вниз на свое тело, то понял, что не сможет стоять.

* * *

Делия схватила Гленна за волосы и ударила его черепом о камень. Его тело затряслось под ней, как рыба на мели, и она снова ударила его по лицу, брызнула черная кровь. Они оба были достаточно ранены, чтобы вернуться почти в человеческую форму, но она все еще сохраняла свою невероятную силу, в то время как Гленн ослаб, разорванный, изжеванный и изрешеченный пулями.

Делия перевернула его и опустилась на него. Она впилась когтями в мембрану сердца Джаспера и начала отделять его от предплечья Гленна. Сердце шипело, пузырилось, превращаясь в смолистую слизь, которая шипела, падая на землю, а последний шар адского ихора с грохотом упал на кучу мертвой листвы, охваченную черным пламенем. Она раздавила сердце Джаспера, нейтрализовав его остатками белой магии, и основатель Койотов наконец-то успокоился.

Сердце Гленна сотрясалось от внутреннего грома. Менгир сдвинулся, словно пытаясь спрятаться в складках его ткани. Горло Делии наполнилось теплом, а когда она открыла рот, из него вырвался яркий луч, окутавший туловище Койота.

Она потянулась к Менгиру.

Когда она коснулась его кончиками пальцев, в ее голове пронеслись внезапные мысли о жестокости, причем не только к Гленну Амароку, но и ко всем, ко всем. Ей хотелось, чтобы кровь смачивала ее клыки, а плоть собиралась под ногтями. Она хотела, чтобы другие страдали так, как страдала ее семья, чтобы счастливые дома разрывались на части в оргиях резни, чтобы любого юношу, которого она выберет, заставляли спариваться с ней, чтобы матерей с криками отрывали от детей, чтобы Делия могла полакомиться их сладкими внутренностями и…

Она отдернула руку, дрожа. Менгир развернулся в груди Глена, плотнее обхватывая желудочки и сухожилия. Глаза Гленна открылись, и он зашипел. Он схватил ее.

"Ты чувствуешь это", — сказал он, кашляя кровью. "Менгир… он питает твои первобытные, волчьи инстинкты. Давай, девочка. Отдайся зверю внутри себя".

Он притянул ее ближе, заглядывая в ее глаза, один из которых он искалечил почти до неузнаваемости, прежде чем заставил Делию съесть свою мать. Она вернула ему взгляд, словно обдумывая его слова, и отвлекла его, доставая из плаща динамитную шашку.

"Мой единственный инстинкт, — сказала она, — это убить тебя".

Она провела рукой по его лицу. Впившись ногтями в кожу головы и щек, она содрала кожу с его черепа. Когда он закрыл глаза, пронзительно крича от того, что его лицо было разорвано, Делия поднесла фитиль к очагу черного пламени, который образовался от огненного шара. Он сверкнул, когда она засунула динамит в его грудную клетку, вбивая его, как кол, в темное сердце Глена Амарока и закрепляя его рядом с Менгиром. Руки Гленна безвольно упали по бокам, глаза закатились в череп, но он все еще содрогался — живой, но ненадолго.

Делия побежала назад, не сводя с него глаз.

ГЛАВА LI

ДЕТОНАЦИЯ СОТРЯСЛЯ землю. Гленн взорвался в паутине черной крови и еще более черного света, его тело издало звук, похожий на последний вой, когда его торс взорвался, руки оторвались, мышцы распались, ноги треснули, как сучья, отправив осколки костей в окружающие заросли, где они воткнулись в деревья, как наконечники стрел. Потроха горячего жира свисали с веток над головой. Обезглавленная взрывом голова упала на снег, растерзанное лицо обуглилось, а бакенбарды занялись огнем.

Делия была облита расплавленной кровью своего врага. Оно пропитало ее изодранную одежду и стекало по лицу. Когда с ее волос упал кусок плоти, она подхватила его и сунула в рот, пережевывая останки Гленна Ужасного, последнего из тех, кто уничтожил ее семью, ее жизнь. Но хотя она так ждала этого момента — лежала в постели и обещала себе, что сделает это, — теперь, когда ее месть была завершена, она не находила в этом никакой радости. Было удовлетворение и чувство справедливости, но путь к этому был путем к гибели.

Она больше не была девушкой, но и не была женщиной. Она была чем-то другим.

Что-то порочное шевелилось внутри нее. Пройдет совсем немного времени, и оно будет овладевать ею в ночи, когда луна будет полной, а Марс будет гореть багровой пылью.