Тринадцатый

Монах как раз сдал пост и рупор улыбчивому сменщику. И собрался уходить. Благодатный придержал его вежливым вопросом:

– Достопочтимый монах! Будь так любезен, подскажи, как разыскать настоятеля сей обители?..

– Отец Андрей находится там, – показал направление монах. – Белый флигелёк за фотомагазином.

– Благодарю, добрый монах, – кивнул Учитель и приказал сопровождению: – Подождите меня здесь!.. – немного подумал. – Иван Палыч, можешь пока исповедоваться святому Бенедикту. Покаяние заставит обрести душевное равновесие. После Я помогу тебе.

Властелин отошёл в одну сторону, аскетичный монах в другую сторону. На месте остались улыбчивый сменщик, рыжий карлик и Палыч.

– Дорогие братья и сестры! – закричал улыбчивый сменщик в рупор. – Кто желает фотографировать в храме на свой фотоаппарат, пожалуйте в кассу!..

Бенедикт добродушно вымолвил:

– Ты, Иван Палыч, мне не исповедуйся, просто помолись про себя. А я… сейчас!

Старикан бросился вслед за аскетичным иноком:

– Постой, монах! Стой!.. – святой карлик подпрыгал к служителю. – Где тут у вас определяют в монахи?

Черноризец остановился, поправил клобук и ответил удивлённо:

– В служение Богу не определяют, а посвящают. И надо прежде пройти послушание, и лишь потом, когда будет доказана чистота помыслов…

– Знаю, – перебил Бенедикт. – Ты мне скажи, к кому обратиться?

Палыч стоял, подняв голову к небу, вероятно, молился.

– Вы хотите служить Господу? – допытывался аскетичный монах.

– Я и так ему служу! – кичливо проворчал Бенедикт. – Речь не обо мне. Вона мой приятель, что хочет носить рясу, – показал пальцем на Палыча.

– А приятель крещённый?

– Что? Не знаю… Эй, Палыч, ты крещённый? – во весь голос крикнул Бенедикт.

Иван Палыч опустил глаза от небес и посмотрел на Бенедикта с не меньшим удивлением, чем монах:

– Два года уж…

– Он недолго стоит в вере, но он крещённый, – передал святой карлик слова Палыча. Хотя монах и сам их прекрасно слышал.

– Он в православной вере стоит? – сомневался инок. Почему-то не обращаясь напрямую у Палычу, наверное, в силу природного стеснения или монашеской деликатности.

– Ты в православной вере стоишь? – прокричал Бенедикт.

– Вроде, да, – ответил Палыч.

– Вроде? – навострил уши аскетичный монах.

– Он точно православный! – заорал прямо в иноческую бороду святой карлик. И только попробуй не поверить! Надо сбагрить Палыча в монастырь, недосуг Владыке с ним, что называется, «таскаться», дел полно… Понимаешь, монашья твоя морда!..

Вряд ли инок понимал «божественные дилеммы», однако вёл он себя странно! По крайней мере для продавца. Ведь продавцу – главное получить прибыль, и не важно, что есть прибыль: деньги в монастырский общак или бесплатная рабсила для обители, коей (силой) являются послушники… Зачем лишние вопросы?

– Зайдите к иеромонаху Гермогену, – изрек черноризец после некоего раздумья. – Он заместитель настоятеля Андрея и ведает вопросами набора новых иноков. Я… могу проводить. Нам туда!

Аскетичный монах потихоньку двинулся «туда». Уткнувшись взором в землю под ногами!.. С этим интеллигентом в золотых очках всё просто. В монастырь собрался… Стоит лишь глянуть на надменное лицо и ухоженные руки!.. Не доверяет Богу, шельмец, надеется только на себя. К тому же, завидущий сукин сын!.. К слову, и монахи такие, нет разумевающих, ни одного праведного!..

Рыжий карлик и Палыч нагнали инока, пристроились сбоку. Погребли ровным рядком дальше вместе.

– Помрём с голоду мы, коли изгоним торговлю! – вдруг с тоской вскричал инок. От избытка сердца говорят уста. Так бывает. Гости тактично сделали вид, что ничего не слышали.

– Скажи, монах… – начал Бенедикт. – Что значит «в православной вере»? – он сильно дернул инока за руку! Тот встряхнулся, изумлённо глянул на рыжего карлика с высоты среднего роста.

– Как это понять? – настойчиво повторил старикан.

Ризоносец остановился у «Ладанного крыльца» (тут продавали ладан), и с ним встали и его провожатые.

– Христианство делится на три большие ветви: мы – православные, есть ещё католики и протестанты, – повел инок озадаченными глазами.

– А когда меня посвящали в монахи, никаких делений не было! – задумался Бенедикт.

– Вы были монахом? – полюбопытствовал Иван Палыч.

– Когда-то Бог спас меня от кинжала убийцы! Меня – законченного жулика!.. Я так был Этим поражён, что решил отринуть всё мирское, – поведал Бенедикт с ностальгией. – Одел клобук, сел на велосипед и поехал по свету. Носил рубище, кушал постную полбу, ночевал под открытым небом. А главное – нёс человечеству свет Христовой веры, проповедовал любовь и мир во всем мире!..

Распрямись спина, раззудись плечо! Вспомнишь былое, и заулыбаешься!.. Былое – оно всегда чуточку лучше, чем нынешнее. Бенедикт улыбнулся и закончил:

– Церковь оценила миссионерские труды и возвела меня в ранг святых, увековечила в триптихе!..

Рыжий карлик горделиво подбоченился! Хвалите мене, хвалите! Осанна!

Иван Палыч несколько привык к выходкам «чудиков» и эти выходки его не трогали!.. Монах же с опаской воззрился на рыжего карлика в малиновом халате и в белых кроссовках. Кто странный, так это ещё надо посмотреть!