Тринадцатая жертва

Васильев справил нужду за гаражами, примыкающими к задней стене супермаркета, и выпил банку пива, сидя на скамейке. Спешить было некуда. Свободное время, – это тот неоценимый ресурс, которым обладает запойный алкоголик. Ральф прильнул теплой спиной к коленям хозяина. Он слопал две их шести колбасок, презентованных Костей Могилой, пакет с покупками лежал перед ним. Как это часто происходит, Васильев помнил сон в усеченном варианте. Словно обрывки из фильма, кое-как собранные в единый сюжет. Крысы, пламенный закат над соснами, разбросанные предметы одежды. Говорят, на фоне развивающейся белой горячки многие алкоголики видят чертей, вне зависимости от конфессиональной принадлежности. С ним все было иначе. Лунатизм. Чертов, долбанный лунатизм, и этот гребанный дар провидения, которым он с удовольствием бы с кем-нибудь поделился. Евгений допил пиво, подмигнул Ральфу.

– Пошли домой, братишка!

Пес осторожно прикусил человека за руку; в умных глазах светилась самозабвенная преданность, на которую не способны люди, за исключением умалишенных сектантов.

Проходя мимо детской площадки, Васильев остановился. Металлический вкус во рту, – характерный симптом длительного употребления алкоголя, – усилился. Часто забилось сердце. Черноволосая девочка заливалась счастливым смехом, раскачиваясь на подвесных качелях. Летняя куртка на ее груди распахнулась, оранжевое платье сверкало ярким пятном на фоне смуглой кожи ребенка. К девочке спешила мама; такая-же как дочь полная женщина лет сорока. Армянка или грузинка. Длинная серая юбка закрывала ее ноги ниже колена и мясистые икры. Евгений смотрел на смеющуюся девочку, видел ее белые зубы, и превратившиеся в щелки карие глаза. Картина была абсолютно будничной; девочка раскачивается на подвесных качелях, наслаждаясь весенним теплом и прекрасным здоровьем. Юность не верит в смерть. На девочке было одето платье, того же цвета, какое он видел во сне, среди прочего хаотично раскиданного тряпья.

– Совпадение! – отрывисто сказал вслух Евгений. Мало ли желтых платьев! У его бывшей жены было короткое, обтягивающее как чулок платье мандаринового оттенка. Врешь! С каким-то болезненным наслаждением ответил Васильев самому себе. Понятия совпадений придумали люди, ради того, чтобы оправдать собственное бессилие перед судьбой.

Мать дождалась, пока качели остановятся, потянула рукой цепь, на которой крепились сиденье. Подруга девочки оживленно что-то говорила женщине. Слов было не разобрать, до стоящего в тридцати метрах от площадки Васильева долетали интонации, девочка нервно трогала пальцами прыщики на своем лбу. Женщина отрицательно покачала головой.

Евгений выругался. Звук собственного голоса показался ему чужим, звучащим через заложенное ухо.

– Вы что-то сказали?

Рядом остановилась женщина. Стройная, лет тридцати. Ее фигуру облегал спортивный костюм синего цвета, с запятой фирмы «Nike» на груди. Она безбоязненно смотрела на похмельного мужчину, заросшего трехдневной щетиной.

– Показалось… – хмуро ответил Евгений, машинально взяв Ральфа за поводок.

– Ничего подобного! – возразила женщина. – Вы смотрели на детскую площадку с таким видом… – она нахмурила брови, подбирая слово. – Подавленным и испуганным! – воскликнула, она явно довольная точным определением.

– Это не ваше дело! – грубо сказал Васильев. Он собрался уйти, и тут совершенно непредсказуемо повел себя Ральф. Недоверчивый к посторонним людям пес, радостно скалился незнакомке. Ральф к Косте Могиле привыкал достаточно долго, а бывший уголовник вел себя с овчаркой уважительно, постепенно завоевывая симпатию собаки. Женщина фамильярно потрепала пса по загривку. У нее были голубые глаза и черные брови.

– Та девочка, – женщина кивнула в сторону игровой площадки. – Такое впечатление, что она вызвала у вас паническую атаку.

– Вы психолог? – грубо спросил Васильев.

– Н-н-е-е… – рассмеялась она, протянув гласную. – Я живу в соседнем подъезде. Переехала три дня назад, и еще ни с кем не познакомилась.

Евгений удивленно на нее посмотрел. Люди живут в мегаполисах десятилетиями, и не зная имени соседа по лестничной площадке!

– Меня зовут Анджела, – сообщила женщина. – Я приехала из Сибири. Маленький город Абакан. Это в Красноярском крае. Не слыхали? – не дождавшись ответа, продолжила. – У нас в порядке вещей, здороваться с незнакомым человеком на улице. Знаете, как там говорят? Сибирские девчонки не сдаются! – она обезоруживающе улыбнулась. – А вас вижу каждое утро в одно и то же время, с вашим симпатичным псом.

Поняв, что речь зашла о нем, Ральф тихонько гавкнул.

– Евгений… – Он неожиданно смутился. – Возьмите вербу! Говорят, на прошлой неделе освятили.

– А у вас еще есть?

– Нет. Мне ее дал случайный знакомый.

– Значит, теперь это ваша веточка! – сказала Анджела. – Поставьте в воду. Освященные кустики вербы стоят до следующего года. Заходите в гости, Женя! Квартира тридцать семь. Легко запомнить, в таком возрасте умер Пушкин.