Тринадцатая рота (Часть 2)

— Господин доктор, что с моей женой? — не вытерпел Карке.

Доктор не открыл глаз. Редкие седые ресницы его не шевелились.

— После пятой или шестой кружки мы, помню, заспорили. Я стал доказывать: маленькой стране не нужны полководцы, ни к чему большая армия, ей некуда ходить походами да и ни к чему. Все равно ее разобьют, благополучие надо строить не за счет соседа, а своим собственным горбом… Он страшно вскипятился, обозвал меня барсуком, которому дальше своей норы ничего не видно. Я возразил. Он…

— Господин доктор. Умоляю. Скажите, что с моей женой? — протянул руки Карке.

— Ах, жены, жены! — вздохнул, пребывая все в том же устало-дремном состоянии доктор. — В тот раз мы спорили и о них. Фон Бок, помнится, говорил, что высшая миссия жен снаряжать в поход мужей и терпеливо ждать их. Я утверждал, что главная миссия жен рожать детей и воспитывать. Он твердил: война рождает патриотизм у женщин. Я что-то нес насчет разврата и прочего…

— Доктор, не терзайте меня. Скажите, чем больна Эльза Карке? Что с ней? Я так к ней торопился! Так торопился! После обручения я видел ее не больше часа. Не было даже первой ночи!

Доктор забарабанил пальцами по кожаному подлокотнику кресла:

— Странно, странно, молодой человек. Извините, вы кто ей будете? — доктор в первый раз посмотрел на сидящего перед ним посетителя.

— Как кто? Я ее муж. Фриц Карке. Прибыл в отпуск.

— А тот?.. Толстый, с этакой бычьей шеей? Разве не муж? Он навещал ее. Мы хотели и его в наш диспансер, но он, кажется, уехал в другой город.

— Нет, нет. Что вы, доктор! Какой муж? Это совсем посторонний человек. Штурмовик Отто. Он просто стоял у жены на квартире.

— Да, да. Я понимаю. Муж на фронте. В доме квартирант…

Карке встал. Слезы душили его.

— Доктор, пощадите. Одно лишь слово: чем она?.. Мы так любим друг друга! Доктор тоже встал.

— Каждый перед тем, как войти в ту или иную клинику, в то или иное учреждение, читает вывеску. На нашем диспансере она, правда, не такая большая, броская, но, прочитав и эту малую, вы, национальный герой Германии, надеюсь, и без моей консультации поймете, какие болезни мы здесь лечим. Если не поймете зайдите.

Фриц Карке на консультацию не зашел. Эшелон с новым пополнением, с солдатами, не видавшими первой ночи, увозил его снова на Восточный фронт. И за трое суток, пока эшелон шел до последней прифронтовой станции, Фриц Карке не обронил ни слова. Только, когда выгрузились, он разыскал батальонного фельдшера и, назвав ему диспансер, где лечили Эльзу, спросил:

— Скажите, фельдшер: а через штору этой болезнью заразиться можно?

Фельдшер посмотрел долгим, изучающим взглядом на странного солдата и, так и не придя ни к какому выводу, сказал:

— Можно… Если муж долго на фронте.

21. ЗАСЕДАНИЕ РУКОВОДЯЩЕГО СОСТАВА БЕИПСА В ВЯЗЬМЕ

— Очередное заседание "Благотворительного единения искренней помощи сражающемуся Адольфу" объявляю открытым, — сказал Гуляйбабка, сидя за столом городского особняка, пропахшего немецкой сбруей и эрзац-едою. — На заседании присутствуют: советник президента по ловле партизан Трущобин, начальник личной охраны Волович, помощник президента по свадебным и гробовым вопросам Цаплин, заведующий протокольным отделом Чистоквасенко, его преосвященство отец Ахтыро-Волынский. Все названные лица здесь. Имею честь приступить к делу. В последнее время фюрером и командованием германской армии издан ряд приказов и директив. Я позволю себе ознакомить вас с ними. Итак, документ первый. Приказ фюрера "Мрак и туман". Он гласит:

"После начала русской кампании коммунистические элементы и другие враждебные Германии круги на оккупированных территориях усилили свои выступления против империи и оккупационных властей. Масштаб и опасность этих подрывных действий вынуждают принимать против виновных лиц в качестве устрашения строжайшие меры. А именно.

Первое. На оккупированных территориях за совершенные гражданскими лицами не немецкой национальности преступления, направленные против империи и оккупационных властей и подрывающие их безопасность или боеспособность, смертная казнь…

Второе. За преступления, предусмотренные в разделе первом, следует, как правило, судить на оккупированных территориях только в том случае, если есть уверенность, что преступникам, по крайней мере главным, будут вынесены смертные приговоры и если судебный процесс и исполнение смертных приговоров могут быть осуществлены в кратчайший срок. В противном случае преступников, по крайней мере главных, следует отправлять в Германию.

Третье. Преступники, доставленные в Германию, предаются там военному суду только в том случае, если этого требуют особые военные интересы. Немецким и иностранным официальным органам следует отвечать, что они арестованы и состояние расследования не позволяет сообщить какие-либо дополнительные сведения".

— Блестящее правосудие, — проговорил Трущобин. — Цап-царап — и концы в воду.