Тринадцатая реальность

— Может, ну её, эту посуду? — сказала сестра. — Не княжеское это дело! Залить всё водой…

— Мой! — настояла мама. — Там работы на пять минут, не будем оставлять после себя такое свинство!

Отца усадили и одели всё, кроме пиджака, который одевали уже после укола, сделанного одним из приехавших. Сопровождавших было четверо, не считая шофёров трёх автомобилей. Первым заходом они увезли почти весь багаж, а потом приехали за нами. К этому времени начал действовать укол, и отец, не испытывая сильной боли, надел пиджак и с моей помощью спустился к машине. Когда мама уходила из квартиры, в её глазах стояли слёзы, а из глаз Ольги они текли по щекам, оставляя две мокрые дорожки. В этой квартире прошла её жизнь, а теперь всё это родное нужно бросать и куда-то бежать. Наверное, сестра считала, что я вылез со статьей, чтобы прославиться. Если это так, то самое малое, что она могла ко мне чувствовать, — это неприязнь.

На вокзал приехали быстро, дольше из-за отца добирались до поезда. Чемоданы погрузили в багажный вагон, а мы налегке сели в свои купе. Их у нас было три. Я ехал в одном купе с отцом и двумя парнями охраны, в другом купе были женщины, а третье два охранника поделили с другими пассажирами. Ждать отправления пришлось около часа. Паровоз топился углём, так что заметно пованивало угольной гарью. Это был обычный пассажирский поезд, поэтому он останавливался на каждой из почти четырёх десятков станций. Один раз пришлось ждать, пока в бункер паровоза загрузят уголь, и его, по-моему, два раза заправляли водой. Вот чего здесь не было, так это ора репродукторов на ночных станциях, который доставал меня в другой реальности. И, несмотря на более примитивную технику, не было сильных рывков состава при отправлениях, так что ночью можно было нормально выспаться.

В Москву прибыли рано утром. Много времени заняло получение багажа. Этим занимался один из охранников, а мы под охраной остальных сидели в зале ожидания. Я думал, что после препарата у отца ухудшится состояния из-за отката, но, слава богу, обошлось без этого. Он даже без повторного укола с моей помощью дошёл до здания вокзала. Помощь требовалась из-за слабости и больших чёрных очков на его глазах. Наш экспресс отправлялся в одиннадцать часов, поэтому вещи с помощью носильщиков переправили в зал ожидания, и по очереди сходили позавтракать в расположенный рядом ресторан. После этого перешли с Петербургского вокзала на Ярославский, а багаж охранники переправили на тележках носильщиков.

За час до отправления наши вещи были доставлены на нужный перрон к тому месту, где должен был останавливаться багажный вагон. Мы оставили себе только два саквояжа с нужными в дороге вещами. В купейных вагонах экспрессов дальнего следования были только мягкие полки, к которым можно было пристёгиваться ремнём, чтобы ночью при толчке не сверзиться вниз. В голове и хвосте состава были вагоны-рестораны, и их работники возили по вагонам горячие блюда на небольших тележках, так что при желании можно было никуда не ходить. В коридоре многие курили, но окна были открыты, и при движении табачную вонь выдувало.

Первый день многие пассажиры провели у окон, потом это занятие приелось. Жаль, что не было книг, только газеты и журналы, которые разносили на остановках в больших городах. На второй день женщины пришли в наше купе, отправили охрану в своё, и мы весь день провели вместе.

— Жаль, что ты отправил гитару в багаж, — говорила Вера. — Сыграл бы и спел то, что я ещё не слышала.

— Он для тебя поёт? — удивилась Ольга.

— А чему ты так удивляешься? — спросил я. — Не был бы я князем Мещерским, все заслушивались бы моими песнями.

— Ты не умрёшь от скромности, — засмеялась мама. — Только и князья поют, сын. Не слышал по радио своего тёзку князя Алексея Воронцова? Жаль, что мне не попались его пластинки. Хотела выписать, но не успела. Все виды искусства — это благородное занятие.

— Так уж и все! — возразила Ольга. — Балет дворяне только смотрят, то же и в театре, хотя кое-кто начал сниматься в кино. А книги пишут и песни поют, это ты правильно сказала. Интересно, что он пел.

— Хорошую песню, — уклончиво сказала Вера. — Я раньше не слышала. Но что толку об этом говорить, если нет инструмента. Алексей, расскажи какую-нибудь выдуманную историю, а мы послушаем. Они у тебя здорово получаются.

В этой реальности не было многих хороших писателей из моей, да и те, которые были, часто писали другие книги. Подумав, я начал читать по памяти «Рассказы о Шерлоке Холмсе» отсутствующего здесь Конан Дойля. Я забавлял семью, пока по вагону не начали возить обеды. Пообедав, мы продолжили эти литературные чтения.

— И где ты это прочитал? — спросила Ольга, когда у меня от болтовни заболело горло. — И ведь надо было всё так запомнить! Не замечала за тобой таких талантов.

— Может, скажешь? — спросил отец. — Всё равно ведь узнают. Это раньше от такого знания могли быть неприятности, а чего уж теперь…

— Не раньше чем приедем на место, — не согласился я. — И не надо у нас допытываться, о чём разговор, всё равно не скажем.