Тринадцатая реальность

– Я тоже так думаю, – согласился он, – но должен подстраховаться, чтобы не получить обвинение в клевете. Поэтому пошлю Кошелева, который у нас аккредитован в Думе, чтобы он проверил через своих знакомых. Наверняка что-нибудь накопает. Но и это не всё. Вы не врач, и я тоже, поэтому мне нужно заключение работающего с наркоманами врача. Я созвонился кое с кем, а вам нужно с копией статьи съездить по одному из этих двух адресов. Если получите нужный отзыв в первой поездке, больше никуда ездить не нужно. Только сначала подождём мнения нашей цензуры.

Я вместе с Меркушевым сходил к машинистке и получил у неё первый экземпляр статьи, а редактор со вторым отправился к цензору. Цензора пришлось ждать полчаса. После того как он дал положительное заключение, мне выделили машину.

– Когда свадьба? – спросил Меркушев перед тем, как я ушёл из его кабинета. – Что вы на меня так смотрите, князь? Вы порядочный человек и уже в открытую милуетесь с нашей Верой. Такое может быть только в том случае, если уже всё для себя решили.

– Дней через десять, – ответил я. – Точно пока не знаю сам.

– Ну тогда забирайте её с собой, – усмехнулся он. – Куда иголка, туда и нитка. Пусть лучше съездит с вами и подышит свежим воздухом. Жалко, но ей у нас не работать. Или вы не позволите, или дети.

– Закончила с письмами? – спросил я Веру. – Тогда всё бросай, по приказу редактора едем к профессору Григорьеву. Нужно получить отзыв на мою статью.

Дорога не заняла много времени, и вскоре мы уже сидели в гостиной большой профессорской квартиры. Я за нас обоих отказался от предложенного угощения и протянул профессору статью.

– К вам, Борис Евгеньевич, будет просьба ознакомиться с этой статьей и коротко написать заключение. Редакцию газеты интересует ваше мнение только по вопросам, связанным с медициной.

– Конечно, князь, – улыбнулся он. – Безусловно, я помогу вашей газете.

По мере того как профессор читал, улыбка сменилась озадаченным выражением, а когда он закончил и снял очки, я увидел в его глазах страх.

– Пусть девушка подождёт здесь, а вы, князь, идите со мной, – сказал он, отдавая Вере статью.

Григорьев повёл меня в свой кабинет, усадил на один из двух стульев, а сам сел напротив.

– Поговорим без свидетелей! – сказал он, стараясь не смотреть мне в глаза. – Я не буду давать никаких заключений! Вы ко мне не приезжали и не привозили этой статьи. А вам я настоятельно советую убедить редактора не печатать ничего подобного. Если не послушает, лучше уходите из газеты!

– Вы очень сильно напуганы, – заметил я.

– Я не понимаю, почему спокойны вы! – повысил голос профессор. – Если правда то, что написано о законопроекте, а я склонен этому верить, то вас сомнут и не заметят! Если попробуете барахтаться, пострадаете не только вы, но и ваши близкие, а закон примут! Плетью обуха не перешибёшь! Думаете, мало было противников у закона о слабых наркотиках? Как бы не так! Я сам подписал петицию! А потом вмешался государь император, и закон был принят! А мою дочь встретили какие-то типы и изрезали руки! И сказали, что если я попробую тявкнуть, ей изрежут лицо! А ведь эти наркотики лёгкие только в законе! Сколько уже сломано судеб, сколько погибло людей! Вы знаете, что в империи за последние пять лет стали пить в два раза больше? А ведь и до того пили не мало! Если примут закон о героине, я вместе с семьёй уеду в какую-нибудь нормальную страну, потому что у нас скоро будет опасно выйти на улицу!

– Ну нет так нет, – сказал я, поднимаясь со стула. – Не беспокойтесь: мы не будем на вас ссылаться.

– Я вас не убедил, – с сожалением сказал он. – Зря, вы просто не представляете, какие люди могут быть заинтересованы в таком законе, и какие деньги на кону. Кадеты – это только конец цепочки.

– Ну почему же, – усмехнулся я. – Для начала это будут многие сотни миллионов, но если дело поставить на широкую ногу, они могут превратиться в миллиарды. Ну и число русских за двадцать лет сократится раз в пять, если посчитать всё вместе. Только мне, Борис Евгеньевич, страшно не хочется никуда уезжать.

– Поедете к кому-нибудь другому? – спросил он. – Тогда езжайте к профессору Лазареву. Адрес я вам дам. Это очень принципиальный человек, и у него не осталось детей. Я думаю, он напишет вам то, что вы хотите, а я этого сделать не могу. Извините.

К Лазареву пришлось ехать в другой конец столицы. Профессор был дома и принял нас не в гостиной, а в кабинете.

– Вы ведь по делу, а делами я занимаюсь здесь, – сказал он, обращаясь к Вере. – Ну и какая же надобность во мне у вашей газеты?

Этот профессор после чтения статьи не испугался, а пришёл в ярость.