Тринадцатая девушка Короля

Я вновь растерянно моргнул, не успевая за ее мыслью, но никак не смог прокомментировать ее странное замечание, потому что мир взорвался ослепительной болью. Перед глазами полыхнуло белым, и меня качнуло вперед и в сторону. «Землетрясение?» — с удивлением подумал я и, падая, протянул руку в надежде сорвать с незнакомки проклятый джу, вспомнив, где же я видел эти зеленые глаза и этот же самый платок.

Больно приложившись лбом о выложенную круглыми камнями дорогу, я, к своему удивлению, сознания не потерял. Почувствовал, как меня в четыре руки переворачивают на спину, при этом моя незнакомка ворчала:

— Ты что здесь делаешь? Ты же в Храме должна была быть!! Морги… счастье еще, что Гнусарь меня запер и мне через окно лезть пришлось.

— Отстань, зануда! Сто раз тебе говорила, что удача именно так и работает… Эй! — напарником фигуристой злодейки оказалась симпатичная, но очень хмурая синеглазка, стриженная под мальчика. — Да он в сознании!

Она размахнулась, и я, проследив за ее рукой, заметил увесистый булыжник, который обхватывали тонкие пальцы. Твою же… Я шевельнулся, пытаясь если не подняться, то хотя бы увернуться от удара.

— Не надо! — в поле моего зрения на миг показалась голова в платке. Бледная переносица, тоже веснушчатая, глаза зеленые, а ресницы длинные-длинные, у края века черные, а на концах рыжие, будто в них солнце запуталось. — Не надо так… Его-то зачем? Он мне помочь хотел. Правда…

— И откуда ты на мою голову такая жалостливая свалилась? — проворчала синеглазка, а потом вдруг обхватила мое лицо тонкими, обжигающе холодными пальцами и низким голосом протянула:

— Все будет хорошо, ты только в глаза мне смотри. Смотришь? Умница, хороший мальчик. Хороший-хороший мальчик, который никого и ничего не видел, и который…

Твою же! Я поздно сообразил, что из себя представляет напарница моей беглянки, тело успело среагировать на голос, и зажмуриться я уже не мог, однако, вспомнив обо всем, чему нас учили на курсах выживания, полностью сосредоточился на том, чтобы не вслушиваться в тембр голоса сирены. На экзамене в академии, помнится, профессор был в полном восторге от моей «сиреноустойчивости». Долго добивался от меня правды, думал, что я использую какой-то исключительно сложный артефакт. Пришлось признаться, что нет никакого артефакта, а есть лишь детская считалочка, которую я повторял все то время, пока сирена-менталистка пыталась запудрить мне мозг. Вот и сейчас я неустанно повторял что-то из детского репертуара и одновременно пытался запомнить как можно больше из внешности обеих девушек — ох! как же все-таки жаль, что не удалось со второй платок сорвать! Морги! Узнает кто в отделении, что меня две девки уходили — придется самому, без намеков начальства, заявление писать и к отцу на поклон отправляться…

Очнулся я от того, что на мое лицо кто-то положил что-то мокрое, теплое и неприятно пахнущее овощным отваром. Поморщившись от отвращения, я сбросил с лица какую-то тряпку и сел. Для начала надо было определить, где я нахожусь. Головная боль была такой, что на ее фоне я даже забыл о своем недавнем похмелье.

— Вот же моржий хрен! — я сжал виски руками, даже не надеясь, что это поможет.

— Мало того, что пьяница, — проскрипел кто-то недовольным голосом за моей спиной, — так еще и охальник…

Скрипя зубами, я повернулся в сторону говорившего, и рот открыл от изумления, узнав домоправительницу храмового приемщика.

— Ну? Что смотришь? — она грозно нахмурила кустистые брови и потрясла огромным медным половником. — Совсем совесть потерял.

Я попытался возмутиться, но, закашлявшись, упустил возможность, а домоправительница, пользуясь моей временной недееспособностью, продолжила изливать свое негодование на мою несчастную голову:

— Прислали помощничка на мою голову! Оставил хозяина одного на делах, убег неизвестно куда спозаранку, вместо того, что бы дело делать… Вот я вашему начальству отпишу, я не Или-са, не постесняюсь! Виданное ли дело, чтоб представителя власти гулящие девки домой на руках приносили. Да еще и голого! Не умеешь пить — нечего по иннам шляться!

Ну, насчет голого достопочтимая Инайя-на-Сай слегка преувеличила, потому что исподнее на мне все-таки было. А вот насчет гулящих девок…

— Где они? — я вскочил на ноги, забыв даже про головную боль, а зря: отдача после атаки сирены не преминула прокатиться по мозгу обжигающей волной.

Я ухватился за край скамьи, с которой только что встал, и, костеря на чем свет стоит свое невезение — мысленно — повторил вопрос:

— Где они?