Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Он с горечью вспоминает университетский релиз и последующую пресс-конференцию, а еще сильнее жалеет, что никогда не говорил всей правды до конца: «Я ни разу не признался, что меня интересовало только понимание квантовой электродинамики».

Встретиться с Флейшманом мне впервые довелось летом 2007 года. Повидаться с человеком, вписавшим в историю науки одну из самых курьезных страниц, было немалой удачей. Его напарник по ютскому эксперименту Стэнли Понс сейчас живет на юге Франции и избегает любых контактов, особенно с журналистами. Флейшман же, которому идет девятый десяток, наглухо замкнулся от внешнего мира; мой визит смог состояться лишь благодаря длинной цепочке посредников. И мне еще повезло. Всего через несколько месяцев после той мартовской сенсации нобелевский лауреат Джулиан Швингер попробовал сделать то же самое — и не смог увидеться с Понсом и Флейшманом. В раздражении он даже опубликовал в «Лос-Анджелес таймс» открытое письмо с просьбой о встрече. В конце концов ее удалось устроить одному из друзей, и ученый приехал в Солт-Лейк-Сити, где трое физиков стали увлеченно обсуждать возможности теории, принесшей Швингеру нобелевскую награду.

Флейшман тоже был гостем в столице Юты, а Стэнли Понс здесь жил, и именно в его лаборатории были поставлены опыты низкотемпературного ядерного синтеза, ныне печально известные как «холодный синтез». Вдвоем они вложили в эксперименты сотню тысяч собственных долларов, но затем уперлись в глухую стену. Для продолжения требовались еще 600 тысяч. Они подали заявку на грант, где отмечалось, что углубленное понимание физических процессов в атомном ядре, включая возможность получения энергии при низких температурах, может положить начало принципиально новой энергетике. Реакция управляемого термоядерного синтеза (УТС) высвобождает больше тепла, чем поглощает, — это то же самое, что происходит в атомной бомбе, но далеко не столь драматично. За подобные посулы и ухватился университет штата Юта, когда убедил Понса с Флейшманом, гордых полученными результатами, созвать пресс-конференцию: дескать, УТС поможет сохранить нашу планету. Услышав такое, Флейшман содрогнулся, но все же решил продолжать игру, о чем впоследствии ему пришлось пожалеть. Упрямство стоило ему репутации и карьеры. Месяца два мир сходил с ума от новой сенсации, а потом ажиотаж без остатка выгорел в затяжном скандале. Отчасти по той причине, что опыт никому не удалось повторить, но главное, результаты его выглядели физическим абсурдом.

Ядерный синтез — реальное природное явление. Если с достаточной силой сжать два легких атома, их ядра соединятся, образовав более тяжелую частицу и испустив энергию. Это и есть источник всей жизни на Земле: гигантский реактор Солнца работает на термоядерном топливе. В нем атомы водорода сливаются под действием мощнейшей гравитации: каждая пара превращается в один атом гелия. При этом выделяется колоссальное количество тепла; неудивительно, что ученые столько лет мечтают осуществить управляемую термоядерную реакцию в земных условиях.

Идея «сделать Солнце на Земле» в большинстве вариантов основывается на синтезе тяжелого водорода. В ядре обычного водородного атома нейтронов нет, но его изотопы имеют один (дейтерий) или даже два нейтрона (тритий). Такие утяжеленные атомы лучше подходят для задачи, чем простой водород, потому что для их слияния требуются меньшие температура и давление. Ведь на Солнце синтез идет при температуре 10–15 миллионов градусов и давлении в сто раз большем, чем на дне самых глубоких океанских впадин. На Земле создать такие условия, позволяющие преодолеть взаимное отталкивание положительно заряженных ядер, неимоверно трудно. Любая помощь — тот же неприхотливый дейтерий — здесь во благо.

Тем более что дейтерий и тритий легко получать из морской воды. Теоретически мировой океан содержит в себе достаточно энергии для удовлетворения любых потребностей человечества на неограниченный срок. Но на практике все далеко не так просто: не один десяток лет ученые пытаются выполнить УТС. И вот ирония судьбы — всякий раз, как ни спроси, «до решающего прорыва» остается ровно столько же: «не один десяток лет». Не факт, что вообще когда-либо удастся воспроизвести на земле термические и гравитационные условия звездных тел.

Вот почему заявление Понса — Флейшмана прозвучало столь вызывающе. Неужто все долголетние усилия и миллионы долларов были потрачены впустую, а осуществлять УТС и получать атомную энергию можно при комнатной температуре и нормальном атмосферном давлении, в обычной склянке?