Тринадцать ведьм

— А кто открыл сейф?

— Возможно, сама Виктория. Кстати, Шепель нашел пропавшие украшения жены в китайской вазе с букетом засушенных цветов. Он говорит, что хотел провести частное расследование, но побоялся, что может попасть в руки шантажиста.

— Подожди, Христофорыч! Если Крамер собирался подставить Шепеля, зачем он взял драгоценности? Это дало повод считать, что убийство совершил грабитель…

— Логично, Леша. Ты мыслишь в правильном направлении. Крамер их не брал. Я думаю, ограбление очень его удивило. Убийство произошло около двух ночи, обнаружили тело в десять утра. За это время в спальню мог зайти кто угодно. Например, бывший друг жертвы, восточный человек; также мог сунуть нос лузер Кирюша Сутков… Даже Тамара Сотник, забежавшая к подруге поболтать перед сном. Понимая, что их всех обыщут, вор спрятал драгоценности в вазу, рассчитывая забрать их позже. Поскольку у Камаля и Суткова надежды еще раз попасть в дом Шепелей не было, я ставлю на ясновидящую. Тем более она любила украшения. Если она держала их в руках, то там остались отпечатки ее пальцев, это нетрудно проверить.

О том, что происходят убийства, Шепель не имел ни малейшего понятия. Никого из гостей с тех пор не видел. Один раз в мегацентре наскочил на Иду и пригласил ее на кофе. А в тот вечер шел к ней, чтобы выразить соболезнования, спросить, не нужна ли помощь. Увидел меня, подлого папарацци, решил, что я подглядываю за несчастной вдовой, не сдержался и настучал мне по физии, о чем сильно сожалеет.

Я упомянул ранее, что Ида, по сути, спасла его, отдав мобильный телефон мужа следователю. Это не совсем так, Леша. Снимок послужил возможным доказательством шантажа и объяснил убийства. Если бы не включился твой покорный слуга, — Монах постучал себя по лбу костяшками пальцев, — загремел бы Шепель далеко и надолго. А Крамер смотрел бы сверху и радовался.

— Насчет сверху не уверен, скорее, снизу. Да, Христофорыч… удивил ты старика Добродеева. Удивил. Мне бы и в голову не пришло, что Крамер — это наш Чернокнижник!

— Он же Игни, он же ведьмак, он же Черный маг. Ракурс, Леша. Все дело в ракурсе. Между прочим, Шепель предложил мне должность психоаналитика, говорит, мода теперь пошла такая — каждая приличная компания должна разжиться собственным психоаналитиком. И платня приличная.

— А ты что?

— Обещал подумать. Кстати, он готов дать интервью и ответить на все дурацкие вопросы.

— Спасибо, Христофорыч! — обрадовался Добродеев. — В городе только и разговоров! Жалко только, что обошлось без ведьм, народ любит страшилки.

— Кстати, о ведьмах! — Монах хлопнул себя ладонью по лбу. — Надо бы навестить Саломею Филипповну. Она еще тогда сказала, что от этого дела смердит, что оно сундук с двойным дном. Как в воду смотрела… а ты говоришь, обошлось без ведьм. Куда же нам без ведьм! Без ведьм никак. А посему, предлагаю принять, Леша… накатить, как говорит мой друг детства Жорик, за ведьм в повседневной действительности и за жизнь, которая продолжается. Пока мы живы, она всегда продолжается. А потом за нас, а потом за творческий потенциал Клуба толстых интеллектуалов, а потом за Митрича! Работы непочатый край, Леша, не будем терять время. Давай!

Тут вдруг загудел добродеевский телефон. Журналист схватил его и закричал:

— Да, да, слушаю! — Он открыл рот, на лице его обозначилось изумление. — Спасибо! — закричал через минуту и уставился на Монаха. Тот спросил: — Это компаньон?

Добродеев кивнул.

— Он порвал перчатку и оцарапал руку, на кронштейне осталась кровь…

* * *

— Чай пила? — строго спросил Монах. Они снова сидели в ее кухне, Ида возилась с кофеваркой.

— Все время пью. Знаешь, Олег, мне уже лучше. Честное слово! Я не думаю о болезни, меня даже не тошнит, и голова почти не кружится. Вот твой кофе.

Она поставила перед ним керамическую кружку. В глаза ему она не смотрела.

— Сядь, девочка. Я хочу тебе что-то сказать. — Он взял ее руку. — Послушай бродягу, который вдоволь поболтался по свету и кое-что в этой жизни уразумел, а потому способен дать дельный совет.

Она подняла на него несчастные глаза:

— Я ничего не понимаю, я не могу поверить, что Толя… Неужели рядом со мной был чужой человек, которого я совсем не знала? Он убивал, потом приходил домой, мы сидели за ужином, и он рассказывал, как прошел день… Но, если бы не он, я бы умерла. Господи, почему все так плохо и так сложно? — Она заплакала.