Тринадцать ведьм

— Ведьмы всегда сбиваются в стаи или ковены, по тринадцати голов, и проводят шабаши с жертвоприношениями. Очень не хотелось бы, как я уже сказал. Пока мало информации, надеюсь, что-то прояснится в ближайшее время. А ты веришь, что это ведьмы?

— Я в жизни не встречал ни одной настоящей ведьмы, Христофорыч. Ни одной. Но, как человек широких взглядов, я готов поверить, что они существуют.

— А ненастоящей? — не удержался Монах.

— Ха! Трижды. Ха-ха-ха. Сколько угодно. Тут скорее вопрос в другом. Каким образом мы выловим в этом бурном потоке нужную информацию? Тем более сейчас знаки появятся везде, это я тебе обещаю. На любой стенке, на любой скамейке, на витринах, окнах и общественном транспорте. Другими словами, как мы отделим козлищ от овенов? — спросил Добродеев.

Монах подавил ухмылку и смотрел на Добродеева с любопытством. Молчал. Пауза затягивалась.

— Леша, ты теряешь нить, — сказал наконец Монах. — Нам нужны не всякие знаки, забыл? Черт с ними, со всякими! Нам нужны знаки, оставленные на месте преступления, то есть на месте убийства. Вот на них мы и будем реагировать.

— Ага, ну да, — сказал глубокомысленно Добродеев. — Ну да. Нам нужны новые убийства.

Монах только махнул рукой, но возражать не стал.

— Но ведь они женщины! Все ведьмы — женщины.

— Здравая мысль, Леша. Ты хочешь сказать, что убийство актера не могла совершить женщина? Айкью не тянет? Или способ… слишком экстравагантный? Если с убийством ясновидящей не все так однозначно, ее могла отравить женщина, то убийство актера явно дело рук мужчины, так?

— Так!

— Не факт, Леша. Разные есть женщины, тем более ведьмы. А кроме того, как тебе должно быть известно, ведьмами бывают не только женщины, а и мужчины, и называются эти потусторонние асоциальные особи ведьмаками. Говорят, у них в темноте глаза светятся зеленым. Вот когда мы возьмем его или ее за длинный волосатый хвост, тогда и будем знать наверняка. Кстати, меня очень интересует личность амбала с цветами, который провожал ясновидящую. К сожалению, бывший муж ясновидящей его не узнал. Кстати! Тебе, конечно, известно, что такое почерк преступника?

— Всем известно, не в вакууме живем.

— Помнишь мужика из театра, который чихал и прикрывался цветами? И засохшие цветы в гримерке Звягильского? Цветы — это тот штришок, который со всей прочей атрибутикой отличает нашего убийцу.

— Ну и что? Мало ли, кто с цветами.

— Много, мало… Леша, как ты представляешь себе мужчину, который дарит дорогие цветы? Тот же Миша Сотник, бывший муж, например, дарит всякую дешевую туфту. Вообще интересный персонаж, необходимо заметить, сам маленький, а аппетит будь здоров, метет все подряд. Между прочим, смерть бывшей жены не произвела на него особого впечатления.

— Есть деньги, вот и дарит. Откуда ты знаешь, что метет?

— Верно. Есть деньги, неженатый, скорее всего, солидный, воспитанный, привыкший дарить женщинам цветы. В отличие от бывшего супруга, разговор с которым состоялся в кафе «Чебурашка». Миша любезно позволил мне расплатиться.

— Я тоже дарю женщинам цветы, — заметил Добродеев.

— Всегда?

— В каком смысле? И почему неженатый?

— В том смысле, что женатый мужик воздержится от цветов, он принесет в портфеле коньяк и конфеты, понятно? Может, втулит туда же мятую розу. Женатый мужик с цветами для любовницы чувствует себя голым на городской площади, а посему не будет так светиться. Закон подлости еще никто не отменял. Стоит тебе купить цветы, так сразу наткнешься на полгорода знакомых, а по мобильнику супруга наяривает, уже в курсе. Таким образом, наш убийца, скорее всего, человек свободный, Леша. То есть уже сейчас мы можем нарисовать его психологический портрет. Если это, конечно, не ведьма — в смысле, не дама. Наш убийца не стеснен в средствах, широкая натура, одинок, не гомик, не чужд романтики, образован и начитан, с богатым воображением. И сильным мотивом для убийств.

— И что? — повторил Добродеев. — А при чем тут романтика?

— А то, что круг поисков сужается, Леша. Конечно, романтик. Человек сухой, мрачный и необразованный не придумал бы такую красочную схему. Он шарахнул бы кирпичом по голове.

Добродеев иронически хмыкнул…

Глава 19. Семейная драма

Домик в уединенье.

Луна… Хризантемы… В придачу к ним

Клочок небольшого поля.

Басё (1644–1694)

— Ида, нам нужно поговорить, — сказал Анатолий Крамер своей жене Иде, вернувшись вечером с работы.

— Что-нибудь случилось? — Ида, дремавшая на диване, открыла глаза.

— Случилось. Я не хотел тебе говорить, думал, выкручусь. Но придется сказать. У нас неприятности.

— Господи, что случилось? Что-нибудь серьезное? — Ида резко села и закрыла глаза, пережидая головокружение.

— Достаточно серьезное. Компания влезла в долги, выплатить кредит мы не в состоянии. В следующем месяце мы не в состоянии даже выплатить проценты по кредиту.

— Так плохо? Как же так? Все же было хорошо… — растерянно забормотала Ида.

— Было… Дурацкая история!

— Что случилось? — повторила Ида.