Тринадцать лет пути

Тут ему удалось уцепиться за край стойки, и, смахнув на пол бокал, он наконец принял вертикальное положение. У него оказалось узкое, устремлённое вперёд лицо с острым носом, серые, близко посаженные глаза и лоб, столь сильно сжатый впадинами на висках, что выдавался вперёд, как у щенка охотничьей собаки.

— Ну? — спросил он строго. — Что делать? Куда жаловаться?

Павлыш ожидал какой-нибудь резкости со стороны геологини за стойкой, смешков или улыбок со стороны других, но реакция девушки была совершенно неожиданной. В полной, как будто даже почтительной, тишине она сказала:

— Это действительно безобразие, профессор.

— Сколько раз, Марианна, я велел тебе не называть меня профессором?

— Извините, садовник.

— Вы, товарищ, откуда? — обернулся человек к Павлышу.

Но тут он увидел кого-то за спиной Павлыша и бросился вперёд, к двери буфета, с такой скоростью, что обе его ноги в грузных башмаках оторвались от пола. И исчез. Лишь его высокий голос трепетал в зале ожидания.

Павлыш пожал плечами и поглядел вокруг. Всё было тихо, словно только так садовники на Дене посещают местный космодром. Механик с отвращением жевал сосиски, а барменша чинила диктофон. Влюблённые шептались. «Интересно, — подумал Павлыш, — а что здесь делает садовник? Где его сады?»

Он подошёл к бару.

— Простите, Марианна, — сказал он. — Я, как видно, не всё понял.

— А, — сказала девушка, поднимая на Павлыша глаза. — Вы приезжий.

— Да. Жду рейса.

— Вам кофе?

— Нет, вы назвали его профессором…

— Он и в самом деле профессор, — сказала девушка, понизив голос. — Самый настоящий профессор. Он у нас в ссылке.

— Что? — Вот тут уж Павлыш удивился.

— В ссылке, — сказала девушка, наслаждаясь произведённым эффектом.

— Это точно, — сказал механик, отодвигая сосиски. — Он сейчас к диспетчерам побежал. Пропесочивает их. Боевой старик.

— Простите… — Павлыш был заинтригован. — Я полагал, что ссылка — понятие историческое.

— Это точно, доктор, — согласился механик, присмотревшись к нашивкам Павлыша.

— Он не шутит, — сказал молодой человек, который шептался со своей возлюбленной. — Садовник — самый популярный человек на Дене. Наша достопримечательность.

— Он совершил преступление, — сказала барменша Марианна.

— Дай сюда диктофон, — сказал молодой человек. — Мы его тебе сейчас починим.

— Но разве существуют преступления, за которые… — начал было Павлыш.

За дверью послышался грохот, звон стекла, и в буфете снова возникли подошвы летящего садовника.

Павлыш на этот раз был начеку, а потому бросился навстречу садовнику и подхватил его раньше, чем он успел что-нибудь разрушить.

Садовник сказал возмущённо Павлышу:

— Отпустите меня, в конце концов. Никуда я не денусь.

Павлыш опустил его на пол, и садовник, собиравшийся в этот момент вырваться собственными силами, тут же по причине малого притяжения потерял равновесие. Павлышу снова пришлось его ловить.

— Спасибо, — сказал садовник. — А вы случайно не из службы перевозок?

— Я из Космической разведки, — сказал Павлыш. — Я врач.

— Очень приятно познакомиться, — сказал садовник. — Гурий Ниц. Садовник.

Он смотрел на Павлыша оценивающе, словно спрашивал: а какая от тебя польза? Чем ты можешь нам пригодиться?

— У вас здесь оранжерея? — спросил Павлыш, чтобы завязать разговор.

— Оранжерея? Маленький клочок почвы, привезённой с Земли.

— Профессор шутит, — сказала Марианна, которая всё слышала. — У нас замечательная оранжерея. Лучшая на астероидах. К нам прилетали с Марса. У них условия куда лучше, но они так и не смогли добиться ничего подобного…

— Марианна, — строго прервал её профессор. — Ни слова больше.

— И вы выращиваете овощи?

— Какие это овощи! Я даже не могу накормить как следует моих людей. Вот если бы вы помогли нам добыть ещё один корабль с чернозёмом…

Он посмотрел на Павлыша умоляюще.

— Но я…

— Может быть, у вас есть друзья в службе перевозок? К нам так часто приходят пустые корабли за рудой. Ну что стоит их загрузить вместо балласта!

— Вы по профессии биолог? — спросил Павлыш осторожно.

— Биолог? — Ниц горько захохотал. Хохот вырывался из горла, будто завели мотоциклетный мотор. — Я историк литературы.

— Он гениальный биолог, — сказала Марианна. — И гениальный историк литературы.

— Я немедленно ухожу отсюда! — возмутился Ниц. — Как ты смеешь, Марианна, ставить меня в неудобное положение перед чужим человеком?

— Простите, профессор, — сказала Марианна твёрдо, давая понять, что от своих слов отступаться не намерена.

Ниц махнул рукой.

— Тут создалось обо мне преувеличенное мнение. Некоторые успехи, которых я добился в огородике, связаны лишь с моей настойчивостью. Ни таланта, ни школы, ни настоящих знаний у меня, увы, нет.

— Профессор! — взмолилась Марианна.

— Всё! — сказал Ниц, поднимаясь. — Я ухожу. — Он обернулся к Павлышу: — А если вы желаете поглядеть на мои овощи…

Тут голос его упал, и Ниц застыл с полуоткрытым ртом. Он глядел на книги, купленные Павлышем в киоске космопорта.

— Новое издание, — сказал он, словно умолял Павлыша разубедить его.