Тринадцать

Михаил вздохнул. Этот бизнесмен, конечно, пьяная сволочь и дурак, но он прав, лить воду здесь не нужно, здесь нужно предоставить краткую и точную информацию: кому дать в морду, чтобы все устаканилось, кого сжечь на костре, чтобы злые демоны перестали мешать мирным гражданам отправлять естественные надобности. Короче, какую суку из управляющей компании повесить за яйца, чтобы не горели лифты?!

– Дело так дело, – согласился Миша. – Ваш дом по уши в дерьме. Соседним повезло чуть больше, но до них тоже рано или поздно доберутся.

– Кто? – хихикнул Жорик.

– Злые духи, бл…ь! – продолжал резвиться Семенов. – Граф Дракула с Ван Хельсингом, бл…ь! Твою мать, что я здесь делаю?..

Он попытался встать с качелей. К нему метнулся дядя Петя – очевидно, не для того, чтобы помочь подняться, а просто чтобы врезать, – но Михаил остановил его.

– Ван Хельсинг, – пробормотал Миша. – Будет тебе Ван Хельсинг… Мехди Эбрагини-Вафа, блин…

Михаил сделал это быстро, никто даже не успел заметить, что именно произошло. Он приблизился к Семенову вплотную – буквально на расстояние дыхания, – схватил рукой за запястье, покрутил немного и отпустил.

Офигевший Семенов плюхнулся обратно на качели.

– Это, бл…, я не понял!..

– У тебя очень неприятные проблемы со здоровьем, – начал Михаил, – из тех, о которых не кричат на каждом углу. Простатит ты заработал еще в армии, но махнул на него рукой и пустился во все тяжкие. В последние года полтора эта гадость начала напоминать о себе. Сказать вслух, чем тебе аукнулась беспечная молодость?

Семенов раскрыл рот.

– Ладно, живи, половой гигант! Идем дальше.

Михаил повернулся к Жорику, недолго изучал его, повернув голову набок, как собака (у Наташи в это время отвисла челюсть, а сам Жорик только ухмылялся), потом вынес следующий вердикт:

– У тебя есть женщина… Нет, скорее, была. Думаю, бывшая любовница. Достаточно серьезная девица, которая может испортить жизнь тебе лично и твоей нынешней спутнице. Уверен на девяносто процентов. Вы ведь не очень хорошо расстались, правда? И она не оставит попытки вернуть тебя обратно, и попытки эти будут чудовищно изобретательными. Будь готов, а еще лучше постарайся поскорее обрубить все концы.

Жорик продолжал ухмыляться, однако было видно, что Михаил попал в десятку. Наташа вообще превратилась в статую.

– А вы, друзья, срочно меняйте своих железных коней, – сказал Михаил. – У кого из вас «пятнадцатая»?

Иван поднял руку, как школьник.

– Она попадет в катастрофу.

Ваня побледнел.

– Нет, я вас ни в коем случае не пугаю! – спохватился Михаил. – Но я вижу ее разбитую в хлам морду. Уцелеет ли водитель, не знаю.

– Тьфу, не каркай!!!

– А «девяносто девятая»? – с надеждой спросил Саша. Ему уже было страшно.

– Она просто не будет ездить. Продайте ее, к чертовой матери… Только не забудьте в багажнике порт–фель… или что вы там возите… чемодан, не знаю…

При слове «чемодан» Александр съежился, хихикнул и тут же ушел в тень.

– Кому еще рассказать что-нибудь интересное?

Михаил оглядел собравшихся. В целом спектакль удался, потому что больше никто не изъявил желания выставить на всеобщее обозрение что-нибудь из своего грязного бельишка. Семенов тупо пялился в землю и думал о чем-то своем, Жорик перестал улыбаться и теперь кусал губы. Саша и Ваня хоть и старались не подавать виду, но мысленно, наверно, уже давно прикидывали новые бюджетные планы.

– Черт возьми, – пробормотал Владимир Петрович.

– Повторюсь, друзья: вашему дому повезло гораздо меньше, чем всем остальным соседним зданиям. Неужели вы думаете, что столько страшных смертей за короткий срок – это совпадение?

– А чем именно мы так провинились?

– Тем, что в вашем доме живет человек, принимавший участие в расстрелах.

Миша умолк. Ему казалось, что сказанного будет достаточно, но он недооценил деревенскую наливку тещи Владимира Петровича.

– То есть? – спросил Иван.

– Один из тех, кто причастен к массовым расстрелам на Черной Сопке, живет в вашем доме. Согласен, такое бывает только в кино, но против фактов не попрешь: теперь вы попали в кадр такого кино. Поздравлять вас с этим счастьем не буду.

Владимир Петрович почесал подбородок. Поверить во всякую чертовщину было трудно. И даже наливка не помогала расслабить мозги и довериться полностью. Хотелось проснуться и забыть о событиях последних дней как о страшном сне.

В стане менее ответственных слушателей царила такая же неразбериха.

– Ёпрст, – сказал Иван. Очевидно, что послед–няя информация не дошла до его сознания, он все еще жил мыслями о своей машине. Перспектива вляпаться в аварию – даже если бабушка надвое сказала (точнее, какой-то левый юноша сказал) – беспокоит гораздо сильнее, чем гипотетическое падение астероида.