Тринадцать

И вот с тех самых пор Семенов не выпускал из рук флягу. Они с флягой стали неразлучны, как его антипод дядя Петя и аккордеон.

Вечером, когда уже начинало темнеть, оба вышли во двор на детскую площадку. Петр, правда, был сегодня без инструмента, сидел на гимнастиче–ском бревне и курил свои вонючие папиросы. Семенов покачивался на качелях, рассеянно оглядывая двор. Время от времени он переводил взгляд на дядю Петю, вкладывая в него всю свою классовую ненависть.

– Не смотри на меня так, я ни при чем, – говорил Петр. Семенов тут же брезгливо отворачивался.

Позже к ним присоединились Владимир Петрович, Саша и Ваня. Самыми последними подошли парень и девушка с початой полуторалитровой бутылкой пива. Это были муж и жена, студенты, они несколько месяцев назад сняли здесь однокомнатную квартиру. Парня звали Жора, его жену – Наташа. Жора иногда торчал возле гаражей, играл с мужиками в карты и раз в месяц стабильно напивался как свинья. Впрочем, на их с Наташей семейном благополучии это никак не сказывалось, потому что Жорка был в принципе миролюбивый парень, а Наташа, кажется, не предъявляла ему завышенных требований.

Разговор, понятное дело, зашел о том, что происходило в последние дни. Чтобы разговаривалось легче, решили пропустить по маленькой. Владимир Петрович вынес из дома бутылку наливки и полбатона не очень свежей докторской колбасы с ржаным хлебом, скромный и романтичный Саша добавил к натюрморту шоколадку, Иван сказал, что «потом профинансирует догон».

Выпили по маленькой из пластиковых стаканов, покряхтели. Наливка оказалась знатной.

– Сам делаешь? – спросил дядя Петя.

– Теща делает, – ответил Владимир Петрович. – У меня теща в деревне живет. Знаете, как Новиков в «Белых росах» говорил: «Жены наши помирают, а тещи живут». Вот и моя – уже ровесница Николая Второго, а наливку хлещет так, что молодые от одного только вида блевать начинают. Семенов обзавидуется.

Услышав свою фамилию, коньячный бизнесмен поднял голову, спросил «М-м?..», потом снова стал рассматривать щебень под ногами.

– Что у нас тут происходит-то, кто-нибудь может сказать? – спросил Жорик. – Может, имеет смысл поменять квартиру, пока еще что-нибудь не загорелось? Мне моя жизнь дорога как память.

Жена одобрительно погладила его по плечу. Какой он все-таки у нее остроумный!

– Может, и стоит, – отозвался Владимир Петрович. – А может, и нет.

– Номер у нас нехороший, тринадцатый, – с видом специалиста изрек Иван. – Я думаю, дело в этом. У меня когда-то «шестерка» была, номер «ноль-тринадцать», так я на ней все столбы в городе сосчитал.

– Да ну, бл…, что за хрень! – подал голос Семенов, не поднимая головы. – Ты бы еще на «фердинанде» фронтовом круги нарезал, идиот. Как раз докатался бы до кладбища.

Ваня обиделся. Надув губы, отошел в сторонку.

– А ты что думаешь, Петь? – спросил Владимир Петрович, отламывая кусок колбасы. – Я вижу, у тебя есть что сказать. А?

Дядя Петя как раз закончил мусолить очередную папиросу. Всеобщее внимание было ему не в диковинку, но сегодня он не собирался становиться звездой вечера.

– Есть у меня один знакомый паренек, – заговорил Петр, – вот у него побольше информации будет, чем у меня. Но точно могу сказать, что байки про тринадцатый номер тут ни при чем. Мало ли на свете тринадцатых номеров…

Народ подавленно замолчал. Никому не хотелось думать, что трагедия с ребятами может повториться. Никому вообще не хотелось сегодня ворочать извилинами, всем хотелось выпить.

– Петрович, давай по второй, – скомандовал Иван. Тот не заставил просить дважды.

После второй стало чуть легче. Даже Семенов, допивший свой коньяк до конца и присоединившийся к наливке, стал более разговорчивым.

В этот момент и появился Миша.

Никто поначалу не обратил внимания на его прибытие – мало ли незнакомцев шатается по вечерам по чужим дворам, – но вскоре в головах собравшихся соединились два понятия: слова дяди Пети о каком-то парне, который все знает, и появление высокого и задумчивого молодого человека, похожего на гонца, принесшего дурные новости.

Первым на Мишу уставился скромный и молчаливый Саша. Затем за его взглядом проследил Иван, потом Жорик с Наташей перестали шептаться и повернули головы…

– Привет, – сказал дядя Петя, приподнимая зад и протягивая руку. – Паства в сборе, ждем благую весть.

– Здравствуйте, – кивнул Миша и вежливо, но грустно улыбнулся. – Я, увы, не пастырь, и благих вестей у меня, к сожалению, нет.

– Здорово, – бросил Иван.

Тут в диалог решил вступить Семенов, уже достаточно нетрезвый для того, чтобы обидеться на весь мир и устроить драку.

– Ты давай тут бодягу не разводи. Ты давай дело говори. Ты кто такой вообще, откуда вообще, а?

Миша подошел поближе, плечом прислонился к столбу, к которому была привязана бельевая веревка.

– Меня зовут Михаил, я преподаватель истории педагогического университета. В вашем доме живет один из моих абитуриентов, которого я по мере сил своих готовлю к поступлению в вуз. С его слов я узнал, что в доме вашем постоянно происходят неприятности.

Семенов ухмыльнулся: