Тридцать второе июля

– А знаешь, эта белобрысая фифа уже целых пятнадцать минут тоже абсолютно свободна… Может, это знак? Не хочешь проверить, а?

Декель смотрит на меня так, будто размышляет над брошенными в пылу гнева словами, а затем игриво изгибает бровь, склоняется ко мне и шепчет в самое ухо, обдавая жаром своего дыхания:

– Похоже, кое-кто меня чертовски ревнует…

Он отстраняется, демонстрируя самодовольную ухмылку и горящий победным огнём взгляд.

На мгновение я теряю дар речи, задыхаясь от ярости, но заставляю взять себя в руки и сдержанно процедить:

– Похоже, у кого-то слишком раздутое самомнение…

Он продолжает пристально смотреть на меня, только теперь к ехидству добавляется ещё и явное сомнение. Очевидно, он ни капельки не поверил моим словам. Но я совершенно не хочу, чтобы он видел мои чувства! Поэтому приходится добавить:

– Ты, возможно, привык, что женщины терпят пренебрежительное отношение к себе, только ради того, чтобы постоять рядом с тобой. Но я точно не из их числа! Вообще-то здесь целая куча людей, с которыми я могу провести время с большей пользой!

Он меняется в лице, стискивает зубы и, секунду поиграв желваками, склоняется ко мне:

– Я тоже найду, с кем провести время…

В моих ушах ещё звучат эти тягучие слова, когда он огибает меня, намеренно задев плечом, и направляется прямиком к пустоголовой чертовке.

Поверить не могу!

Чувствую, как внутри меня что-то обрывается, и на глаза наворачиваются слёзы. Не хватало ещё разрыдаться тут, на глазах у всех. Направляюсь к двери и боковым зрением замечаю, как Декель ведёт эту смазливую финансистку на середину зала, крепко обхватив рукой за талию. Резко втягиваю воздух, чтобы не поддаться эмоциям, и последнее, что вижу перед тем, как опрометью выскочить из зала, – их тесно прижавшиеся друг к другу фигуры, двигающиеся в танце под медленный ритм звучащей мелодии.

Выбегаю на улицу и позволяю вечерней прохладе немного остудить себя. Слава Богу, на крыльце и на площадке перед ним никого нет; хотя на веранде над своей головой я слышу гомон множества голосов. Но оттуда меня не видно. Пару минут привожу своё дыхание в порядок, стараясь унять нервную дрожь. Делаю несколько глубоких вдохов и быстро направляюсь к воротам.

Сомневаюсь, что удастся выцепить такси на дороге. Ладно, немного прогуляюсь, а потом закажу по телефону. Задерживаться здесь совсем нет желания. Кроме того, мне сейчас, наверное, и впрямь лучше пройтись и подышать свежим вечерним воздухом.

Но едва я миную ворота, как прямо передо мной тормозит автомобиль. Водительская дверь открывается и… О, Господи!.. Только этого мне не хватало! Из машины выходит Морфей, обходит её и открывает пассажирскую дверцу:

– Садись, – он смотрит на меня не то с жалостью, не то с грустью. Никогда не видела его таким. Без привычной добродушной улыбки его лицо кажется другим – более мужественным, более притягательным.

– Ну же, Тэра! Я просто отвезу тебя домой, – он терпеливо ждёт, слегка склонив голову набок.

Я тяжело вздыхаю и сажусь в машину. Морфей захлопывает дверцу и, обогнув капот, занимает водительское место. Не считая его вопроса о том, куда ехать, и моего короткого ответа, всю дорогу мы молчим. И я очень благодарна ему за понимание: он ничего не спрашивает и не пытается утешить. Впрочем, я даже не знаю, видел ли он всё, что происходило во время моего разговора с Декелем, и – если видел – насколько правильно всё понял. Хотя… Разумеется, он всё видел и всё понял, иначе бы он на меня так не смотрел… и не молчал бы на протяжении всего пути… И когда он только успел так быстро покинуть ресторан и подогнать автомобиль к воротам?

Морфей в очередной раз продемонстрировал своё бесценное качество: бескорыстно помогать любому, кто в этом нуждается.

Мы подъезжаем к моему району, и я коротко объясняю, где находится нужный дом. Остановив машину у моего крыльца, Морфей поворачивается ко мне и прежде, чем я успеваю открыть дверцу, произносит:

– Тэра, он просто кретин! Не переживай так… Хорошо?

Я смотрю на него и слабо улыбаюсь.

– Спасибо, что подвёз, Морфей.

– Да не за что, – отзывается он.

Его взгляд и крепко обхватившие руль пальцы выдают волнение. Словно он хочет что-то сказать, но не решается. А потом вздыхает и всё же добавляет:

– Тэра, если ты вдруг захочешь поговорить… Я не имею в виду… В общем, я хочу сказать… О чём угодно… Я просто хочу, чтобы ты знала…

Я сжимаю пальцами его руку, отчего он мгновенно замирает, и, глядя в серые искренние глаза, тихо произношу:

– Я знаю. Спасибо тебе ещё раз.

И пока он не успел сказать что-нибудь ещё, быстро выхожу из машины и, не оборачиваясь, взбегаю по ступеням крыльца.

Дома меня как обычно встречает Лимон, трётся о мои ноги, требуя ласки и внимания к своей рыжей соскучившейся персоне. А потом, задрав трубой пушистый хвост, ведёт меня на кухню и требует законный ужин.

– Эх, Лимон! Знал бы ты, какая я идиотка! – тихо бормочу многими минутами позже, наблюдая как мой питомец беззаботно поглощает свою кошачью еду.