Тридцать три несчастья

— Катя, вызовите Кознова ко мне. Надеюсь, он еще не сбежал?

— А с чего это мне бежать? — раздался у него за спиной густой баритон.

В дверях стоял эффектный брюнет и, опершись о косяк, дымил сигарой.

— Будьте любезны, пройдите в кабинет, подождите меня там. А вы, Катя, позвоните, пожалуйста, Петрову домой и свяжите меня с ним.

— Так он сейчас на даче живет, там нет телефона, — сказала Катя. — Но вы не расстраивайтесь, я попробую на сотовый.

Она сделала несколько попыток набрать номер и безнадежно вздохнула:

— Телефон отключен или…

— …временно недоступен. Знаю. Ладно… Вы ведь еще не уходите?

— Ну что вы, Александр Владимирович, я буду сколько нужно.

— Спасибо. Периодически набирайте, хорошо?

— Конечно, не беспокойтесь.

Клюквин вернулся в кабинет.

Глава 32

Быстрицкий запарковался у Дома кино и направился к центральному входу. Он был закрыт. Обогнув здание слева, Сережа увидел служебный. Не испытывая ни малейшего трепета перед знаменитым «рассадником культуры», он вошел в фойе.

Изучив его удостоверение и выслушав просьбу, вахтерша отправила его в пятую комнату на первом этаже.

В гильдии киноактеров России Быстрицкий застал только секретаря Анну Васильевну. Вся остальная администрация отъехала в Тверь на фестиваль «Созвездие».

— Чем могу помочь?

Анна Васильевна уже привыкла к визитам людей из органов, так как за последние десять лет актеров периодически убивали. Кого-то по глупости, кого-то из мести. Дела редко когда раскрывали. Теперь вот Лиза Чикина и Оля Николаева. Анна Васильевна давно не верила в справедливость и к встрече с капитаном МУРа отнеслась прохладно.

Быстрицкий в двух словах изложил ей суть и попросил рассказать о тверском спонсоре.

— Это Егор Ильич Галушко. Он директор мехового концерна «Тверьпушнина». Спонсирует наш фестиваль уже два года. И в этом году, кстати, тоже. Очень приличный человек. Благодаря ему мы еще живы.

— А вы случайно не знаете, что у него вышло с Любовью Николаевной Ревенко?

— Да ерунда какая-то. Они поссорились на прошлом фестивале. Мы Любовь Николаевну пригласили и в этом году, но она отказалась. Наверное, из-за прошлогоднего конфликта.

— А Егор Ильич?

— Егор Ильич человек солидный и на такие мелочи внимания не обращает. Он по-прежнему наш спонсор. Да что я вам рассказываю, у нас же кассета есть. Сами посмотрите, там весь скандал запечатлен.

Быстрицкий даже присвистнул от свалившейся на него удачи.

Анна Васильевна порылась в ящике стола, нашла кассету и вставила ее в магнитофон.

— Сергей Борисович, вы смотрите без меня, я должна отойти в Союз кинематографистов. Это здесь рядом, на втором этаже. Минут через сорок вернусь, как раз запись закончится. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, отвечу на все. Потом можем поужинать в ресторане.

Анна Васильевна удалилась, и Быстрицкий нажал на кнопку воспроизведения. Кино началось.

По красной ковровой дорожке отечественные знаменитости шли в местный кинотеатр. Их осаждали репортеры. Звезды улыбались вставными зубами и говорили обычные пошлости. В основном все они хвалили господина Галушко, организовавшего этот фестиваль, и целовались друг с другом.

Быстрицкий промотал запись вперед и остановился на плане Ревенко.

Любовь Николаевна стояла на фоне помпезного фонтана. Легкий ветерок развевал ее светлые волосы, они лезли в глаза, и она все время поправляла их рукой. Она говорила в протянутый ей микрофон:

— Как председатель жюри, я не могу предсказать результатов конкурса. Нам предстоит просмотреть восемнадцать картин. Одно могу сказать — победит сильнейший. Наше решение будет объективным и справедливым.

Ревенко улыбнулась, подписала подсуетившимся зрителям несколько фотографий, и план уехал в необъятные тверские просторы.

Быстрицкий хотел было мотануть дальше, но тут на экране появился плотный мужичонка невысокого роста. Он был одет в смокинг, опирался на мощную палку и всем своим видом напоминал заплесневевший гриб. Разлепив толстые губы, он выдал слова:

— Тверская земля рада приветствовать фестиваль. И я, как главный спонсор, тоже рад приветствовать. И пускай все знают, что глубинка — это мать-земля.

Далее следовали народные танцы, хлеб-соль на ступенях кинотеатра, еще какая-то дребедень в том же духе, и на промотке Быстрицкий наконец добрался до церемонии награждения. Бегло проглядев всех прочих соискателей, Сережа сосредоточился на номинации «Главная женская роль».

На приз за главную женскую роль выдвигались две претендентки — Татьяна Садретдинова за фильм «Смерть кобры-2» и Елизавета Чикина за картину «Белый караван».

Ведущая долго тянула резину, откровенно кокетничала в камеру, кое-как разорвала конверт и томным, утробным голосом назвала победительницу.

Приз достался Чикиной, и зал взорвался аплодисментами.

Камера пошла гулять по первым рядам, и Быстрицкий прилип к экрану. Он отмотал пленку назад и нажал кнопку «стоп». На крупном плане сидел господин Галушко с перекошенным от злобы лицом, а рядом с ним — красавец Кирилл Воронов, муж Любови Николаевны Ревенко.