Тридцать три несчастья

— Потерпи, девочка. Скоро будем дома. А там, глядишь, и папа наш приедет.

«Бог мой, что же я наделал! Шансы-то практически нулевые. Ведь не вернется Витек. Был бы жив, уже объявился бы. Второй раз придется ей хоронить его. Ладно, доберемся до дому, там видно будет, поговорю с ней, подготовлю».

Нашелся один смельчак в микроавтобусе и за двести рублей согласился скинуть их всей компанией до Трифоновки.

Лифт почему-то не работал. Бархударов насторожился.

— Настюш, вы с Лаки побудьте во дворе. Я первым поднимусь, разведаю там все и спущусь за вами.

— И речи быть не может. Пойдем все вместе, — возразила Настя.

— Даже думать не моги, — отрезал Бархударов. — Я и так пошел у тебя на поводу. Теперь я начальник. Вот если через пятнадцать минут не вернусь, тогда собирай соседей и поднимайтесь всей толпой. Лаки, — обратился он к собаке, — на тебя вся надежда. Охранять, — отдал он ей приказ.

Лаки поняла и прижалась к Настиной ноге.

— Ладно. — Настя отошла и села на скамейку. Она посмотрела на свои окна — там было темно. — Бархударов, миленький, ну нет же никого, пойдем вместе.

— Насть, ну ты что думаешь? Если вдруг есть кто, то они при полной иллюминации сидеть будут? Это же глупо. Я аккуратненько, просто послушаю под дверью. А там видно будет. Сама рассуди, мы должны страховать друг друга. Вот сиди и страхуй. Если попрется кто незнакомый, постарайся его разглядеть. И в любом случае раньше чем через пятнадцать минут тревогу не объявляй. Все, я пошел.

Бархударов набрал код и скрылся в дверях.

Он осторожно поднимался по лестнице, минуя плохо освещенные пролеты. В доме шла обычная жизнь — ревели канализационные трубы, сквозь закрытые двери доносились звуки доставшей всю страну рекламы, запах жареной картошки растекался по всему подъезду. Подбираясь к шестому этажу, он учуял папиросный дым и услышал мужские голоса. Бархударов замер и попытался вникнуть в разговор.

Говорили двое.

— И так, Макарыч, уже третий месяц. Я им толкую — чем мне семью кормить? А они, суки, одно в ответ — не нравится, увольняйся. Вот такие хреновые дела.

— Да… Мне-то хоть пенсию приносят. Мало, конечно, но зато каждого второго числа отдай и не греши.

Бархударов зашустрил по ступенькам. Заиметь свидетелей ему очень бы не помешало.

— Здрасьте, — тяжело дыша, обратился он к мужикам, курившим у мусоропровода.

— Здорово, — ответил ему детина в дырявой майке с надписью «Олимпиада-80» и в пузырившихся на коленках трениках цвета «электрик». — Чего тебе?

— Пардоньте, — утирая со лба пот, улыбнулся Бархударов. — Лифт у вас не работает…

— А с чего ему работать? — вскипел дед с роскошной окладистой бородой, как у Карла Маркса. — Опять пацанва все кнопки повырывала. Я вот из-за них уже который день из дому не выхожу. У меня ж инфаркт был. Задавить бы их всех, гниденышей!

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Бархударов. — Может, вы мне подскажете, на каком я этаже, а то я, пока поднимался, уже со счета сбился.

— А тебе какой надо? — спросил мужик.

— Последний, — дал дурака Бархударов. — А вообще-то седьмой. Я к Филимоновым иду. Знаете таких?

— Два пролета подымись. Только нету их. Давно уже, — сообщил «Карл Маркс».

— Ах, вот как… Ну, я тогда записку под дверь подсуну. Спасибо вам.

— Не на чем.

Бархударов продолжил восхождение.

У Настиной двери было тихо. Бархударов постоял несколько минут, приложив ухо к косяку. Ничего. На всякий случай он осторожно постучал, изображая условный сигнал. Ничего. Тогда он достал из кармана ключ, аккуратно вставил его в замок и повернул два раза против часовой стрелки.

В прихожей было темно. Он тихонько прикрыл за собой дверь и на ощупь сделал несколько шагов. Сориентировавшись и привыкнув к темноте, Андрей повернул налево, к комнате, и остолбенел. Снизу из-под двери пробивалась тоненькая полоска света.

Сердце бешено заколотилось у него в груди, ему стало страшно. Он явственно вспомнил, как, забирая Настю, сам выключил везде свет и закрыл все форточки и окна.

Из комнаты не доносилось ни звука. Андрей прислушался и уловил легкое посапывание, словно там кто-то спал.

«Эх, где наша не пропадала!» — Перекрестившись, Бархударов толкнул ногой дверь, вошел и остолбенел.

При мягком свете ночника, мирно раскинувшись на подушках, на тахте лежал человек, удивительно похожий на мужчину с фотографий, во множестве расставленных в Настиной квартире.

— Вот это да, — сказал Бархударов сам себе.

Он подошел к спящему и еще раз пристально вгляделся в его лицо. Этот был намного худее и старше, вместо белокурой челки ко лбу прилипли седые волосы, но это, без сомнения, был Виктор Филимонов.

— Вить, а Вить? — потряс он его за плечо.

— М-мм… — промычал Виктор и повернулся на бок.

— Вот черт… Ты знаешь, ты лучше вставай, — продолжал тормошить его Бархударов.

— Ага… — Виктор натягивал на нос плед.

— Да проснись же ты, мать твою! — истошно заорал Бархударов. — Тебя Настя ждет!

— Где? — Виктор резко сел на постели и широко раскрыл заспанные глаза. Он смотрел прямо на Бархударова, но не видел его.

— У подъезда, на скамейке.

Виктор сорвался с места и ринулся к входной двери.