Тридевятые царства России

Взбираемся по уклону вдоль речки Чибит. Лог сужается в ущелье, по ущелью, внизу, слева от дороги, речка по камням бежит. Вот водопадик, выше – ещё один, другой, третий – целый каскад. Вода по-горному прозрачна, её брызги явно веселятся на утреннем солнце.

Ущелье всё уже, уже, уклон круче, круче. А горы, сжимающие пространство вокруг, – всё выше, выше. И всё меньше на них таёжной густой зелени; вперёд выступает камень, красные, почти отвесные, утёсы. Скалы совсем теснят дорогу; поворот, другой, третий – и дорога как будто упирается в высоченную красную стену. Тупик?! Но машина проползает по узенькой полочке вдоль нижней кромки скальной стены – и перед нами, как вход в иной мир, открываются Красные ворота. Прорублено в горе узкое лоно, только-только двум машинам разъехаться. По сторонам – два отвесных каменных стража, настолько вертикальных, что даже нависают над нашими крохотными головами. В соответствии с правилами фортификационного искусства, ворота выстроены коленом – делают небольшой изгиб. Кто их такими выстроил? Природа? Человек? Древние греки сказали бы, что сие сотворили титаны. Лишённая растительности скальная кладка красна по-марсиански. Ручей, дающий начало той обильной водопадами речке, вдоль коей мы поднимались, вырывается из-под камней: вода здесь пробила себе собственную дорогу под скалой.

И – совершенно неожиданно, как вторжение исторического грохота во вневременное безмолвие, надпись на камне: «С. Д. Куюков. 16 мая 1946 г. С Богом возвращаюсь на Родину!!!».

Прошли Красные ворота – и открылся расширяющийся простор долины. А у самой дороги – озеро, гладкое, недвижное, кажущееся чёрным. Это озеро называют мёртвым, говорят, в нём не водится рыба. Я бы назвал его не мёртвым, а бездыханным. Совершенно особая тишина стоит над его зеркальной поверхностью. Ясно: мы попали в особенный мир, строгий, величественный и загадочный. А тайга кругом – густая, темнохвойная, лиственница и кедр, меж коими вьётся душистый и цепкий подлесок. Там и сям – заросли рододендрона, именуемого в Сибири багульником. И кусты жимолости, увешанные сине-матовыми крупными терпкими ягодами. В траве у подножий мощных кедров – лилии-саранки и орхидеи-ятрышники.

Постепенно тайга уступает место альпийской растительности. Это значит, мы уже на высоте под две тысячи метров. Широкая равнина, по которой разбросаны озёра, такие тёмные и блестящие, как будто им впрыснули белладонну. Меж озёрами – кочковатые заросли низкого кустарника, жёлтые цветы. А по краю этого пространства – цепи тёмных гор. Они особенно высоки в юго-восточной части горизонта; там белеют, как бы паря в синем небе, снежные хребты и вершины. Ещё подъём в узком ущелье, ещё участок тундры с озёрами. От последнего из них, именуемого Узун-Коль, вновь дорога уходит на перевал. Редкорастущие широкие лиственницы на перевале увешаны ленточками. Отсюда вид во все стороны. Сияют снежные вершины. Вниз спуск – не то что бы крутой, а крутейший, едва хватает тормозов. Через пронизанную солнцем лиственнично-кедровую тайгу подъезжаем к райцентру, столице алтайского племени теленгитов, посёлку Улаган. Отсюда до Балыктуюля ещё километров двадцать.

Среди теленгитов, кстати говоря, много православных. В Улагане и в Балыктуюле живут в основном крещёные теленгиты. В Балыктуюле – большая нарядная церковь; в Улагане новая строится. Это не мешает местным жителям почитать духов – обитателей таинственных курганов. Тем более что курганы эти – не простые.

В Улагане есть музей. Его кирпичное двухэтажное здание красуется на главной улице, обстроенной одноэтажными деревянными домами. Перед музеем – место парадов, шествий и народных гуляний. Вот и сегодня, по случаю субботы, вдоль этого Бродвея фланируют туда-сюда нарядные теленгитки.

Мы же, проехав посёлок насквозь, по широкой всхолмленной равнине, покрытой свежайшей альпийской зеленью, мчимся туда, где таится загадочное и прекрасное урочище Пазырык. Там – пять больших курганов; в них когда-то нашли упокоение вожди племён, господствовавших в высокогорном междуречье Чуи и Чулышмана. Покой их оказался не вечным. Покрытые сакральными татуировками мумии усопших и многочисленные вещи, сопровождавшие их в загробных странствиях, теперь таинственно молчат в приглушённом освещении залов Эрмитажа.

Вход в царство мёртвых

Экспозицию «Древности Сибири» Государственного Эрмитажа нечасто посещают экскурсии. А между тем именно здесь находится одна из главных сокровищниц великого музея. Посетитель, случайно забредший сюда, наверняка остановится перед большой витриной, в которой выставлен хорошо сохранившийся остов лошади, развешаны многосложные украшения сбруи. Выполнены они из дерева, войлока и кожи и выглядят почти как новые, а ведь им две с половиной тысячи лет. В другой витрине – мумифицированная человеческая голова, у которой со страхом и любопытством замирает рассеянный посетитель. Рядом – фрагмент человеческой кожи, сплошь покрытый татуировкой, коей позавидует любой фанатик современного тату.