Тридевять земель

Бумаги у него принимала та девушка, которую он помнил с прошлого июня. Она повертела в руках принесённые Михаилом документы, копию, покачав головой, отдала ему обратно, а выписку из похозяйственной книги оставила. Заявления писать не пришлось, потому что готовую форму она сразу распечатала, и оставалось только расписаться в двух местах. Видимо, процедура написания заявления оказалась не под силу многим старикам, приезжавшим сюда, и тогда решили это дело упростить.

– А Лариса Алексеевна… – только заикнулся он, как девушка, припечатывая его заявление, сказала:

– Лариса Алексеевна в Ряжск уехала с отчётом. Вот, пожалуйста, здесь имя и инициалы полностью. Вот номер вашего заявления, – указала она на набор цифр, располагавшихся в верхнем левом углу листа, – а вот здесь я вам запишу телефон. Должно быть готово к первому августа, но всякое бывает, вы ведь не рядом живёте, так позвоните сперва, чтоб зря не ездить.

После свидания с архивариусом Михаил был искренне тронут таким внимательным к себе отношением. В соседнем здании в кафетерии он купил шоколадку, вернулся и положил девушке на стол.

– Ну, что вы, – покраснела девушка, но покраснела как-то удовлетворённо. Видимо, она тоже была тронута.

– А скажите, краеведческий музей есть в Сараях?

– Краеведческий музей? Нет, краеведческого музея у нас нет.

– С кем же поговорить? – растерянно сказал Михаил.

– Знаете что, – предложила кадастровая девушка после небольшого раздумья, – живёт тут у нас учитель бывший, он на пенсии уже, вот он занимался всякими исследованиями. Даже книга выходила у него про наш район.

Она куда-то позвонила, узнала адрес, потом записала его на квадратном канцелярском листке.

– Вот, пожалуйста, – протянула она листок, и, поблагодарив, Михаил отправился на поиски учителя.

* * *

Дом краеведа Михаил отыскал без труда. Заслуженный учитель жил, как и следовало ожидать, более чем скромно. Дом его выделялся из соседских домов лишь тем, что был свободен от каких бы то ни было строительных новшеств в виде сайдинга или металлочерепицы, и представлял собой обыкновенный пятистенок, обшитый широкой, крашенной в жёлтую краску, доской и крытый шифером. Несколько ухоженных яблонь украшали двор, да вдоль забора топорщились кусты крыжовника. Около одного из них возилась худенькая фигурка.

– Николай Трофимович? – окликнул Михаил через забор.

– Он самый, – дружелюбно отозвался старик, но серые глаза его как будто не улыбались и пристально вглядывались в гостя. На нём была надета клетчатая байковая рубашка, на груди болтались очки, дужки которых были обмотаны синей изоляционной лентой. В руке он держал секатор.

– Да смотрю вот, – оговорился старик, видимо, почувствовав, что молчание его затянулось, – может, кто из учеников моих, а я-то и не признаю.

– Да нет, – сказал Михаил, – я не здешний. Видите ли, – пояснил он цель своего визита, – мне сказали, что вы краевед, занимаетесь местной историей. Вот я и хотел бы поговорить об этом. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

– Ну что ж, – спохватился Николай Трофимович, – конечно, конечно, заходите, заходите.

С этими словами он положил секатор на скамеечку и распахнул перед своим гостем калитку. Они зашли в дом и очутились в солнечной веранде.

– Усадьбу я эту знаю, – сказал задумчиво Николай Трофимович, выслушав Михаила, – бывал там. Там на моей памяти колхозная контора была. Да, усадьба… Но вот кто владел ею?.. Что-то такое мне попадалось. – И он замер на середине комнаты, почесывая кончик носа указательным пальцем. – Казнаков. Да, именно.

– Кто же он такой? – спросил Михаил.

– Состоял гласным уездного земства, – ответил Николай Трофимович.

– А откуда это известно?

– Ну, во-первых, сохранились журналы Сапожковского уездного земства. Мне приходилось их держать в руках – там эта фамилия часто встречается. Вот только имя-отчество его не знаю.

– Так значит, этот… Казаков? – Михаил не сразу удержал в памяти фамилию.

– Казнаков, – поправил Николай Трофимович.

– Казнаков, – повторил Михаил, – был владельцем этой усадьбы?

– Да, получается так. Последним владельцем.

– Понятно, – сказал Михаил. – А предки его кто были?

Но на это Николай Трофимович только развёл руками.