Тридевять земель

Он заметил, боковым зрением, что Миранда не забывает оглядываться, не привлекая к этому жесту внимания. Бдительная! В Риме по ночам безопасно; преступности практически нет — возможно, потому, что нет для неё причин: даже самый бедный и ленивый сможет прожить, если не в роскоши, то в сносных условиях. А потом, люди здесь труда не боятся. И всегда готовы помочь. Тут все свои, чужих не бывает. Любая беда — твоя беда. Любая радость — твоя радость. Насколько здесь всё по-другому! Может, люди становятся людьми, только когда в любой момент мир может полететь ко всем чертям?

Он вновь погладил камень, и… повторилось. Накатило. Он успел заметить, что глаза Миранды расширились, и…

* * *

Снова тот день, тот момент — они входят в южный шлюз, ворота в Рим. Артём заметил две женские фигуры — только что аплодировали входящим в ворота, но перестали, едва заметили Артёма. Его? Несомненно, смотрят в его сторону. Вот бы услышать, что они говорят!

Он понял, что приблизился — как если бы оператор, ведущий съёмку, резко приблизил фокус. Точно, Марина и Лилия. И…

Слух словно включился. Среди общего восторга, шума и хлопков ладоней, Артём расслышал голос Марины.

— Зачем? Он даже не заметит меня. Кто я такая?

— Пожалуйста! — голос Лилии. Она берёт Марину за плечи, а та отворачивается. — Прошу, хотя бы попробуй! Просто прикоснись к нему! Ты же знаешь, что это приносит удачу! Всё, что мне нужно — немного удачи!

— Ты всегда так говоришь. — Марина не поднимает взгляда. — А надо мной всегда потом смеются. Я не хочу.

— Пожалуйста! Я очень прошу! — Лилия привлекает Марину к себе, что-то шепчет на ухо. Что — Артём уже не слышит. Затем «камера» поворачивается, и появляется… Миранда. Пробирается сквозь толпу, и отталкивает Лилию.

— Перестань! — точно, голос Миранды. И она явно злится. — Она права, ты обращаешь на неё внимание, только когда тебе что-то нужно! — Миранда обнимает Марину, гладит её по голове. — Не слушай её. Если так хочет, пусть сама к нему прикасается.

«Оператор» показывает Лилию — поджатые губы, сердитый взгляд. Она поворачивается, и уходит прочь — настолько быстро, насколько позволяет собравшаяся толпа.

— Не плачь. — Миранда крепче прижимает к себе Марину. — Ты ей ничем не обязана. Прошу, успокойся. Идём домой.

Наплыв.

* * *

Артём оглянулся. Темнота. Хотя не совсем: справа сквозь шторы просачивается свет уличных фонарей. Кто-то сильно сжимает его правую руку — Миранда. Её не видно, но Артём уверен — она. Судорожно, тяжело дышит — словно ей только что не хватало воздуха.

— Где это мы? — Артём и сам не сразу обрёл дар речи. Вроде только что смотрел то «кино», и вот — уже не на улице.

Миранда крепче сжала его ладонь, и откашлялась.

— Свет! — сказала она, и в комнате стало светло. Артём оглянулся — чья-то комната. Причём в том же самом квартале, что на площади Цицерона — где и его новый дом. Судя по обстановке, здесь живёт женщина.

— Это же моя комната! — Миранда огляделась, широко раскрыв глаза. Отпустила ладонь Артёма и метнулась к окнам — выглянула за штору. И сразу же ко входной двери — замок тихонько щёлкнул, выпуская хозяйку комнаты. Вернулась через пару секунд, и закрыла дверь.

— Что вы помните? — Артём огляделся. Надо бы уйти, и без того ситуация неловкая.

— Что вы смотрели куда-то в пустоту. Куда-то сквозь меня. Мне стало страшно, я взяла вас за руку, но вы не обращали внимания. А затем сказали «идём домой», и… Не знаю, как описать. Помню только, что дыхание перехватило, я даже испугалась. И вот мы здесь.

Она взяла его за руки. Говорить сразу стало трудно. Отвести взгляд от её глаз — почти невозможно.

— Вы когда нибудь «скользили»? Шли за дросселем? — Артём старался отвести взгляд, и не мог. Миранда покачала головой, улыбнулась.

— Нет, никогда. Так вот что это такое! Так быстро! Как молния! — она и не думала отпускать его руки. — Я хочу ещё. Можно? Хоть когда-нибудь!

— Если смогу понять, как я это сделал. Настолько быстро пока не удавалось.

Миранда рассмеялась, не отводя взгляда.

— Значит, я первая! Как здорово! Не уходите! — она понизила голос, когда Артём попробовал аккуратно освободить руки. — Пожалуйста! Вы не обидите её, — добавила Миранда шёпотом. — Я знаю.

Но про тот разговор я не скажу, подумал Артём, погружаясь в её взгляд, пропадая в нём. Нельзя говорить. Ведь я подслушал, так скажем. Да и неизвестно, было ли всё это на самом деле.

День 10 Арена

Темно и холодно. Пробирает до костей; настолько холодно, что уже тянет в сон, в последний сон. Пытаешься пошевелиться — и препятствие. Словно в заколоченном ящике. И воздуха не хватает, дышать всё труднее…

Артём уселся, рывком — сбрасывая кошмар. Почти сразу же понял, где он — у кого он. Через пару секунд Миранда точно так же уселась рядом с ним, движением ладони сделала ночник ярче. И сразу взяла его за руку.

— Дурной сон? — Она посмотрела в лицо. — Не говорите, я сама вижу. Держитесь, сэр Ортем.

— Слушаюсь, госпожа Миранда.

Она рассмеялась, и прижалась щекой к его плечу.