Тридевять земель

— Не нужно ничего стирать. — Марина перестала улыбаться и погладила его по голове. И опять — тем же самым жестом, так же, как Инга когда-то. Мне нравится, сказала она. Некоторые вещи мне просто нравится делать. Привыкай, я такая. И я стараюсь привыкать, если что-то в тебе кажется странным. Быть самим собой — самое естественное, разве нет? — Я ещё не вспомнила. Не совсем вспомнила, когда впервые здесь проснулась, по-настоящему. Но я вспомню.

* * *

— Она права, мы и не испугались по-настоящему, — согласилась Миранда. — Очень вас не хватает. Теперь гораздо больше забот, и я, если честно, немного завидую Канси. Но только немного, — она улыбнулась и жестом пригласила присесть. — У вас ведь найдётся пять минут?

Она убежала в студию и вернулась с альбомом; что-то новое — его Артём ещё не видел. Открыл — удивительно, что Миранда столько времени продержала это в тайне. Такое вряд ли пишется за пару минут. Пейзажи, преимущественно — ночные, где-то в городе. И звёздное небо — то самое, земное. Узнаваемые рисунки звёзд, узнаваемые, хоть и смутно, пейзажи. Откуда??

Миранда смотрела на то, как меняется выражение лица Артёма.

— У Марины было такое же лицо, — добавила она. — Неужели настолько точно угадала?

— Но как??

Миранда пожала плечами, пододвинула стул и уселась рядом.

— Сама не знаю. Мне что-то начало мерещиться в ту ночь, на плоту с Мариной. Потом уже в приюте — когда Марина болела. Что, удивлены? Дети чаще болеют. Считается, что не очень правильно сразу ставить всю эту нашу защиту от инфекций детям — организм должен хотя бы минимально настроиться со всем управляться сам. Вмешиваются, только если болезнь протекает тяжело, или возможны осложнения. Марина раза три лежала с высокой температурой, а мне в такие ночи всякий раз мерещилось звёздное небо во сне, и вот такие странные пейзажи. Не знаю, что и сказать. Что это?

— Здесь я работал, — Артём указал на узнаваемый силуэт высотного здания. — А этой дорогой шёл с работы домой, когда не было настроения ехать.

— Ужас, — содрогнулась Миранда. — И всякий раз в сумерках?

— Иногда допоздна засиживался, — согласился Артём. Действительно, подумалось, теперь это кажется странным — на подобной работе сидеть допоздна. А тогда, наоборот, казалось вполне нормальным. — Мне нравилось идти домой ночью, смотреть на звёзды.

— А она? Всё это время ждала дома?

— Мы работали в одном и том же месте, — Артём и сам уже не был уверен, так ли это. — Но я бывал дома реже, чем ей хотелось бы.

Миранда покивала.

— Извините, если настроение испортила, — она взяла его за руку. — У вас несколько секунд был такой взгляд… Сейчас уже лучше?

— Лучше. Миранда, можно личный вопрос? Почему всё время на «вы»?

Она рассмеялась.

— Привычка. «Ты» — это привилегия, Ортем, её нужно заслужить. Иногда за всю жизнь так и не получается заслужить. Я почувствую, когда это наступит, не сомневайтесь.

* * *

Лилию он застал на бегу. Не он бежал, Лилия — собиралась уходить.

— Много новых забот? — спросил он, после того, как сияющая Лилия обняла его. — Вы счастливы?

— Ещё как! — Она улыбалась. Вновь исчезла царевна Несмеяна. — Вам спасибо. Да, я снова нашла то самое место, снова побывала там. Побывала, пока его не разрушили. Так и сказала в штабе. Там сказали, пока не станут его ломать, понаблюдают. У вас что-то срочное? Мне на тренировку нужно успеть.

— Не срочное, — заверил Артём. Замечательно. Но что-то Лилия не договаривает — Инга умела мастерски опознавать, когда Артём говорит неправду, или что-то недоговаривает. Ей не нужно для этого было видеть его, или слышать голос — она и по шёпоту могла. Я не говорю, что ты должен всю душу открывать, но врать тоже не нужно. Хочешь, чтобы что-то осталось в покое — так и скажи. Я не буду спрашивать, даже если мне не нравится такая тайна…

— Если хотите что-то сохранить в секрете, лучше так и скажите. — Артём сам не понимал, отчего сказал. Лилия, уже шагнувшая к нему, чтобы обнять — перед тем, как уйти по делам — замерла. И лицо её на краткий миг стало мёртвой маской Несмеяны. — Вы что-то недоговариваете, Лилия. Если это что-то личное — не буду расспрашивать.

Она стояла и смотрела, и взгляд, пусть и не сразу, но оттаял. Лилия улыбнулась и обняла его, как собиралась.

— Знаете, почему людям нравится обнимать? — шепнула она на ухо. — Твой взгляд не видят. Вы правы, я не всё рассказала. Но там ничего такого нет. Если хотите, я расскажу, — она отпустила Артёма и взяла его за руки. — Если попросите, расскажу.

— Решайте сами. — Артём выдержал её взгляд, она отвела его первой. — Если что-то важное, расскажите. Необязательно мне.

Она кивнула, и — всё, её нет.

Потом уже вспоминал и понимал: надо было попросить. Или приказать, неважно. Она рассказала бы. Возможно, что тот самый важный момент был упущен. Но как говорил их учитель по физкультуре в школе — не сожалейте о содеянном.

* * *

Арлетт Беклин оказалась у себя в комнате и, впервые на памяти Артёма, не стала под каким-нибудь предлогом уходить. Сходила заперла дверь за ним, потом обняла Артёма и долго не отпускала.