Тридевять земель

…Площадка идеально круглая (замеряли, пояснила Канси; хоть это и не положено, сюда приходили повторно, поскольку не происходило обещанного — Создатель никому не являлся). А в центре — постамент, трёхгранная кварцевая призма (потом ему сказали, что кварцевая, на ощупь — лёд льдом). И на двух гранях из трёх — изображения человеческих ладоней. Правой и левой. Один человек вполне может приложить обе ладони. Но не помогало. Ни один человек, ни двое, ни в каких комбинациях пола, возраста и состояния приручения ничего не добивались.

— Какой воздух! — поразился Артём, после того, как минуты три все просто стояли, глядя вокруг. Люди Плутонии улыбались, на лицах — выражение, с которым, видимо, верующий человек находится в храме, в который не являлся слишком долго. — Какой свежий!

— Да, — согласился Анчири. — Можно попросить вас, Ортем?

Они попробовали приложить ладони — Артём и Анчири. Ни одна комбинация ни к чему не привела.

— Канси? Можно попросить вас? — Анчири ко всем обращается только на «вы» — кроме своих детей и своей женщины.

Канси кивнула, и подошла к призме, как показалось Артёму, с отчётливой робостью.

Это случилось, когда её ладонь легла на левый отпечаток, а ладонь Артёма — на правый.

Из-за призмы — из-за третьей грани — вышел человек. Жизнерадостный на вид, не голова — одуванчик: шарик коротких жёстких седых волос. Лет сорока на взгляд Артёма — или загорелый, или с примесью красной крови. В белом халате — в таких обычно изображали учёных в известных Артёму фильмах — и со значком на левом верхнем кармане халата. На значке русскими буквами написано: «Джозеф Делисс, генная инженерия».

— Создатель! — Анчири первым опустился на колено, через долю секунды все, кроме Артёма, последовали его примеру. — Мы рады видеть вас.

— Прошу вас, встаньте. — Голос Делисса оказался звучным, приятным баритоном. Не удивлюсь, подумал Артём невпопад, если он поёт в опере. — А вы, господин Злотников? Нет ли у вас желания приветствовать меня должным образом?

— Рад видеть вас, сэр Джозеф Делисс. — На лицах Анчири и остальных отразилось крайнее изумление. — Там, где я живу, мы приветствуем уважаемых людей вот так. — И осторожно положил ладонь правой руки на левое плечо явившегося. Ощутил на момент тепло живого тела и… рука прошла насквозь. — Чем я могу помочь вам?

Делисс хлопнул несколько раз в ладони.

— Замечательно! Я рад видеть человека родом с Земли на Плутонии. Простите, Артём, это небольшое испытание. Если здесь человек с Земли, значит, мои дети преодолели все трудности, а я ждал не зря.

Канси встала вплотную с Артёмом, взяла его за руку и посмотрела в глаза Делисса, улыбаясь.

— Канси, — улыбнулся ей Делисс. — Ты замечательная женщина. Я рад, что вы нашли друг друга. Да, господин Злотников, я не человек из плоти и крови. Я изоморф — вы назвали бы меня голограммой. И времени у меня не очень много. Через полчаса земного времени моя программа будет стёрта. Я — копия личности первоначального Джозефа Делисса. Если часы идут верно, я покинул Плутонию семьсот тринадцать земных лет назад. Если я не вернулся с тех пор — скорее всего, моё физическое существование подошло к очевидному концу.

— Я не осмелюсь задерживать вас, сэр Джозеф, — коротко поклонился Артём. — У меня к вам много вопросов, но актимри Анчири, да и все люди Плутонии ждали этой встречи гораздо дольше.

— Мы общаемся с ними с момента, как вы включили эту программу, — улыбнулся Джозеф. — В том, что я изоморф, есть свои преимущества. Я общаюсь с каждым из вас одновременно, вы меня не отвлекаете. Не желаете ли партию в шахматы?

— Во что? — опешил Артём. — Да, с удовольствием. Вы первый здесь, кто предлагает.

Джозеф Делисс улыбнулся и подмигнул — рядом с ними материализовался столик и два удобных стула. Делисс снял с поля белую и чёрную пешки и, через пару секунд, протянул сжатые кулаки к Артёму — выбирай. Артём уселся напротив создателя людей Плутонии, и указал на левый кулак его — там оказалась белая пешка.

— Ваши белые, поздравляю, — кивнул Джозеф, и неторопливо расставил фигуры. — Не беспокойтесь о времени, Артём. Полчаса — это очень много, сами убедитесь.

Артём оглянулся — на площадке было сейчас столько же Джозефов Делиссов, сколько и остальных людей — они разошлись вокруг, и беседовали с вновь прибывшими. Только у Канси не было «своего» Джозефа Делисса — но судя по тому, как она едва заметно кивала и время от времени улыбалась, с кем-то она всё-таки общалась. Пусть и не произнося ни слова.

Партию Артём проиграл. Сдался через сорок ходов. И самое странное: вроде бы говорили с Делиссом всю игру, но потом Артём не припомнил ни единой фразы. Кроме пары последних.

— …Можно спросить вас, сэр Джозеф? Почему мне кажется, что у Канси, её сестёр, их кошек и многих других японские имена? Если переводчик не ошибается, они говорят на ложбане.

— Это моя слабость, — улыбнулся Делисс. — Я начинал антропологом, и очень долго изучал историю японской культуры. Наверное, поэтому.