Триарии

- А толку? – воззрился на него Зимников. – «Механик» - это самоходный гроб с компактным дизелем на заду, он хорош только в связке со всеми остальными, чтобы расчистили путь, прикрыли и снабдили. А я на бригаде всего два месяца и едва-едва сумел наладить хоть какое-то взаимодействие между батальонами. При четвероязычии. Пока что у меня в руках кувалда, которой можно ударить только раз, а потом управление рассыпается, и все идет по старинке – на кулачках против танков. Так что пока – готовься, буду дробить твою роту и распределять поштучно, как подвижные пулеметные точки.

- Не по уставу, - почесал бритый затылок Таланов.

- Когда получу свои бронеходы, связистов, - металлические пальцы обладали ограниченной подвижностью, поэтому полковник не загибал их, а помахивал разлапистой кистью, похожей на железного паука. – Новую радиотехнику с дешифровщиками, кумулятивные снаряды и черта в ступе, тогда заживем по уставу. А пока – как получается.

Таланов встал и сделал пару шагов по маленькому кабинету комбрига – каморке на третьем этаже заводского комплекса «Плоньской оружейной мануфактуры». Все оборудование вывезли при эвакуации, остались лишь солидные, пустые как совесть ростовщика коробки цехов и складских помещений. Зимникову удалось истребовать комплекс лично у командующего фронтом Шварцмана, чтобы привести в порядок изрядно поистратившуюся в боях бригаду, пополняемую нерегулярно и хаотично. В соседнем здании отрабатывали бой в городской застройке. Грязные, потные и взъерошенные пехотинцы лезли в окна, откуда в них кидали пакеты с краской, имитирующие гранаты. Прямо по широкой асфальтированной площадке под окнами комбриговского кабинета раскатывали кругами два броневика, с которых попеременно прыгали бойцы – разведка отрабатывала быструю высадку на ходу. Недалеко – так, чтобы ненароком не попасть под колеса – бродил колоритный мужик, пузатый, здоровенный, в обычном маскировочном комбинезоне, но с большим деревянным крестом где то между грудью и объемистым пузом. Он что-то вещал, широко размахивая правой рукой, будто кадил. Сквозь рык моторов доносилось:

- А ежели кто из вас, сукины дети, не проявит должного усердия в постижении воинской науки…

Окончание грозной фразы утонуло в автомобильном шуме.

- Это кто? – недоуменно спросил Таланов.

- Это наш бригадный священник, диакон Афанасий. Бригада у меня особенная, и батюшка тоже особенный. Окормлял верующих где-то во Франции, там была маленькая православная община. В общем, насмотрелся он там, когда … ну, понимаешь.

Таланов медленно кивнул, всматриваясь в человека с крестом на груди.

- В конце концов, сам вышел к нашим, и даже кого-то из своих вывел. Вышел из сана, поскольку священник не может воевать, и отправился добровольцем в армию.

- То есть, все-таки не священник, - уточнил Таланов.

- Вообще он квартирмейстер, хороший притом, следит, чтобы солдаты были накормлены, организовывает бани, водоснабжение и прочее. И вроде психолога, для каждого находит доброе и верное слово, даже для махровых атеистов. У нас его все зовут «пастором», как-то от немцев повелось. Но иногда и оружие в руки берет, прекрасный артиллерист.

- Чудны дела твои, господи, - подытожил Таланов. – Священник без сана, мехбригада без техники, «шагоходы» как ходячие пулеметы…

- Ладно, не бери в голову, - Зимников неожиданно сменил тон. – Это так, стариковское брюзжание. На самом деле не все так плохо. Конечно, бардака хватает, но с прошлым годом если сравнить – небо и земля.

- А потери какие? - спросил майор, отрываясь от созерцания Афанасия, крепящего дисциплину у разведчиков добрым и выразительным словом.

- Большие, - дернул щекой Зимников. – Хотя, конечно, не как в самом начале.

- Растем, - без особого энтузиазма согласился Таланов. – Захарыч, дай мне время до завтра. Я размещу роту, обойду бригаду, все гляну, а завтра можно и в чисто поле выходить.

- Добро, - согласился полковник. – Учти, общая побудка в половине пятого.

- Крутовато.

- Кто рано встает, тому бог подает. Шварцман дал мне пару месяцев нормальной жизни, за этот месяц нужно все подтянуть. И, Виктор…

Полковник двинул челюстью, обдумывая фразу.

- Слушай, что там говорят насчет вообще? Ты же самоходную броню чуть ли не в Москве принимал? Может, чего слышал?

Теперь задумался майор.

- Знаешь, Захарыч, ничего в точности не могу сказать. Но… Летом будет жарко. Очень жарко.

- Ладно, это-то и здесь понятно. Давай, иди. И не забудь – полпятого. Кстати, у нас на тренировках каждый сотый патрон – боевой.

- Это хорошо, - жизнерадостно ответил Таланов, берясь за ручку двери. – А я слышал, что в Первой Бронеармии каждый пятидесятый.

- Да? – удивился Зимников. – Ну, это уже перебор. Хотя … надо подумать. Мысля интересная.

- Как хорошо вернуться к старым добрым друзьям, - заметил Таланов уже из коридора.