Три времени Сета

Впервые, пожалуй, Конан уловил в голосе Деба истеричные нотки. Сверху он не мог видеть его глаз, но то, что сейчас они горели лихорадочным блеском, не вызывало никаких сомнений. Бандит и вор оказался обыкновенным сумасшедшим, и, хотя киммериец испытывал к этой категории людей непреодолимое отвращение, все же темной силы Нергалова царства в Красивом Зюке не было, и сие уже облегчало задачу, ибо человек есть человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Как истый варвар, Конан предпочитал схватиться с десятком отличных воинов, чем с одним магом либо демоном, чью черную душу он не мог понять…

— Платье пастушки, — тем временем вещал Деб, расхаживая по трюму, — покрыто древними письменами, кои являются ключом к некой магической формуле. Много лет назад мне в руки попал один интересный пергамент… Не стану рассказывать, друзья, каким образом я им завладел и каким образом узнал, что на нем начертано, а то наш Веселый Габлио снова обвинит меня в жестокосердии… Суть не в этом!

— Подожди-ка, Деб… — очнулся старик. — Какой ключ? Какая магическая формула? Я что-то не понимаю.

— Магическая формула написана стигийским мастером Хатхоном — между нами, я полагаю, что он принадлежал к магам Черного Круга — на овцах! Без них пастушка ничего не стоит — обыкновенная золотая безделушка! Но и овцы без пастушки — дерьмо, да и только. Лишь в том случае, если все три, фигурки собраны вместе, они бесценны!

— Значит, пастушка — ключ, а овцы — магическая формула? — проявил сообразительность Веселый Габлио.

— Верно!

— А при чем тут пергамент, из-за которого ты запытал того человека? — сам того не замечая, толстяк ходил по краю пропасти.

— Я не запытал, — обиделся Красивый Зюк. — Он, кажется, выжил. Впрочем, он был так стар… Даже старше нашего Тино… Все равно на его пути уже мелькали облачка с Серых Равнин…

— О, Митра… — пробормотал старик, опуская глаза.

— Так пергамент-то при чем? — не успокаивался Веселый Габлио.

Деб, однако, пребывал в отличном настроении, а потому склонен был терпеливо отвечать на вопросы настырного вора, вместо того чтобы проявить свой истинный нрав.

— Там написано, как пользоваться ключом к магической формуле и что затем следует делать. Видишь ли, мой жирный друг, если овцы и пастушка попадут в твои руки, ты сможешь на них полюбоваться сколь угодно твоей душе истинного романтика, но хоть всю жизнь положи, а как заставить их действовать — ты не узнаешь. В моем же пергаменте сие указано во всех подробностях…

— Значит, тебе нужна пастушка и еще одна овца, чтобы стать этим… ну, властелином?

— О, Га-аблио… — прикрывая глаза, протянул шемит, якобы вне себя от восхищения. — Недаром, видно, лоб твой отмечен этим странным рогом… Несмотря на отталкивающую внешность, ты весьма проницателен…

Вор зарделся от удовольствия, заносчиво оглядел остальных. Так уж, видно, был устроен он природой — просто не замечать насмешки в свой адрес и любую похвалу, пусть даже высказанную таким тоном, как это сделал Красивый Зюк, воспринимать всерьез. Более киммерийца удивило другое: толстяк, кажется, вовсе не услышал отзыва бандита о его внешности и упивался одним лишь словом «проницателен».

Впрочем, и это явно было той же ошибкой природы — ведь всего день назад варвар откровенно сравнил его с обезьяной, но Веселый Габлио переиначил и его высказывание в свою пользу.

— Да, Габлио, да, — вздохнул Деб. — Мне нужна пастушка и еще одна овца, чтобы стать властелином мира. Ах, как мы с вами заживем тогда, друзья! Ты, Тино, получишь во владение все северные земли. А на твоем роге, о мудрец и философ, будет красоваться золотая корона Востока, усыпанная редчайшими самоцветами. Клянусь луноликой Иштар, тебе не придется о том жалеть. Восточные девы в любви горячи, в беседе скромны, а в доме покорны. Детям я отдам… Юг. Дикари сотворят из вас кумиров, мальчики. Да что кумиров — богов! Хотите быть богами? Конечно, хотите… Они будут молиться вам, приносить вам жертвы, возводить храмы ваших имен! Только представьте: в Куше — храм Ганы, в Кешане — храм Мисаила…

«Размечтался!» — фыркнул Конан, жалея, что Красивый Зюк, разгуливая по трюму, не проходит прямо под ним. Тогда можно было б сквозь щель плюнуть ему на голову и…

— …вы все — слышите? все! — будете купаться в золоте! — вдохновенно вещал Деб, не подозревая о страстном желания варвара оплевать его вместе с его радужными мечтами, да и о нем самом, возлежащем на крышке трюма, тоже не подозревая. — И только один бог останется на земле и на небе… Я! Для вас и для всех — я! Слышите?

— Я не отдам тебе овцу, — вдруг ляпнул Тино, багровея. — Я сам хочу стать властелином мира…

Конан чуть не расхохотался вслух, с брезгливостью и насмешкой глядя на эту развалюху, возжелавшую править миром благого Митры. Бандит, стремясь к тому же, был мерзок, страшен, но хоть не смешон. Вот и сейчас красивое лицо его исказила неприятная ухмылка, а из горла вырвался короткий смешок, от коего у Конана снова поднялись волосы на затылке.