Три вдовы

Размышляя так, я встречаюсь с ее взглядом: я чувствую, что сердце у меня вот-вот разорвется на части от жалости к ней… Слышите? От жалости!.. Уже ничего больше, кроме жалости… Раньше, помню, мной владело совсем иное чувство… А теперь — только жалость… А раз жалость, то может быть и меня жалко? И может быть, больше, чем ее? Кто же виноват? Почему она до сих пор молчала? Почему молчит сейчас? Почему же мне ей сказать это слово, а не ей — мне?.. Стыдно, скажете вы. Так уж на свете заведено. Начхать мне на ваш свет! Не вижу разницы: «он» ли раньше скажет, «она» ли… Люди — это люди! Раз она молчит, то и я молчу! Вы это назовете упрямством? Амбицией? Глупостью? Называйте, как угодно! Я вам уже говорил, что мне это безразлично… Я только изливаю перед вами душу и хочу вместе с вами проанализировать, разобраться, в чем тут загвоздка? Мажет быть, потому что мы с Паей никогда и двух минут наедине не оставались. Около нас всегда было существо, поглощавшее всё наше время, наши мысли, наши чувства, наши горести и радости, — всё принадлежало кому-то другому, не нам. Для нас самих ни одной свободной минуты! Чорт побери! Оба мы как бы созданы для того, чтобы заботиться о других! Раньше был Пине. Потом господь помог — родилась Розочка, теперь бог послал новую радость: зятек на иждивении! Зятек, однако, был на редкость удачный. Такого зятя мог бы себе пожелать каждый. Вы отлично знаете, — я не из тех, что сразу приходят в восторг: я не имею привычки расхваливать кого бы то ни было, возносить до небес. Пустых слов, дифирамбов, приторных комплиментов я не расточаю. Скажу вам только, что слово «ангел» в данном случае прозвучало бы оскорблением. Понятно? Если существует небо и если ангелы витают в нем, и если те ангелы не хуже вот этого Шапиро, тогда, уверяю вас, стоит умереть и быть лучше с ними, чем со всеми остальными двуногими животными, снующими здесь под божьими небесами и поганящими землю. Вы скажете — я мизантроп, человеконенавистник. Если бы люди причиняли вам то, что они причинили нам, если бы они поступили с вами так же, как с нами, вы стали бы не только мизантропом, но и злодеем. С ножом в руках вы кидались бы на людей, резали бы их, как овец! Кстати: что это у вас за манера заставлять человека говорить часами, даже не спросив, хочет ли он стакан воды? Велите подать чаю!

Итак, на чем же мы остановились? На нашей радости, на нашем зяте Шапиро.