Три ступени до ада

Да, в какой-то мере он был прав, когда говорил о том, что она поначалу не помнила себя от страсти, как отдавалась ему, забыв об осторожности, везде, где только он мог настигнуть ее и пожелать. Он обзывал ее такими словами, что от одного только звука произносимых им слов она готова была умереть. А она только и знала, что твердила: «Ты изнасиловал меня, изнасиловал, и Андрей поверит только мне, потому что он любит меня…»

Он же каждую волну своей ярости начинал словами: «А ты помнишь, как ты там…» — и с жаром, словно специально для того, чтобы самому возбудиться, рассказывал такие подробности, каких и не было! И тогда она понимала, что он как бы нарочно, издеваясь, рисует ей картины своих сексуальных игр с другой женщиной, той, что позволяла ему гораздо больше, чем Таня. С каждым произнесенным им словом образ актрисы Тумановой (а она была уверена, что он говорит о ней) покрывался липкой слизью скотства и извращения. В какой-то момент она даже пожалела ее, как бы свою соперницу, что ей приходилось терпеть от своего ненасытного и больного на всю голову любовника. Но надеялась, что в какой-то момент и Лариса не выдержит и прогонит его, не откроет ему дверь. И вот тогда Виталий поймет, что пора искать новую жертву, новую женщину, и наконец-то покинет Сосновый Бор. Еще зачем-то вспомнил про ресторан, куда он заставил ее свозить…

После скандала, после криков и слез, когда Виталий ушел, она почувствовала себя больной. К тому же, словно ей передалось настроение матери, расплакалась и Машенька и долго не могла успокоиться. Таня долго укачивала ее, целовала, пока наконец дочка не уснула. Потом Таню вырвало…

Умывшись, она едва добралась до кровати и рухнула, сжавшись в комочек: не было никаких сил.

Она разрыдалась. Ей так было жаль себя, что, вспоминая все то, что ей пришлось услышать в это утро, никак не могла успокоиться. Это был тупик. И она сама загнала себя туда. И выхода у нее не было. Рассказать мужу она не посмеет, потому что знает: за этим последует версия брата. А он знает, что сказать Андрею, чтобы вызвать в нем отвращение к жене. Будет развод, Андрей заберет Машу, родители тоже отвернутся от нее, не простят, и она останется совсем одна, да еще и беременная! Какой стыд!

— Ты? — Увидев Андрея, она от страха потеряла голос. — Что случилось?

Она всматривалась в его лицо, чтобы понять, знает он про них с Виталием или нет. Но так и не поняла. Подумала, что, если бы он даже улыбался, она все равно приняла бы эту улыбку за издевку, за судорожную гримасу отвращения к ней.

Но он ничего не слышал! Ничего! Значит, пока еще у нее есть время жить. Пока еще она будет с мужем.

Оказывается, он просто забыл телефон! Милый, честный и чистый Андрей! Да у него сердце разорвется после разговора с братом!

И тогда она решила убить Виталия. Подсыпать ему яду и отравить. Так, во всяком случае, она сохранит жизнь себе, и ей не придется самой умирать (эти мысли стали посещать ее все чаще и чаще), и останется с Андреем, и Машенька не осиротеет, и все у них будет по-прежнему!

От умиления перед картинами прекрасного и счастливого будущего она снова заплакала…

Андрей спросил ее, где Виталий, а у нее возьми да и сорвись с языка, мол, у Тумановой. Пусть знает! Во всяком случае, это правда, да и Таня какое-то время еще останется вне подозрений. До того момента, пока этот негодяй не разрушит их жизнь.

Андрей нашел телефон и уехал. Таня же приняла решение. Даже два решения. Сначала она позвонила родителям и сказала, что отвезет Машу к ним, что у нее важное дело в Москве. Родители с радостью согласились. Таня быстро собралась, одела дочку, и они на машине отправились в Николо-Хованское.

В Москве она должна была купить яду и сделать аборт. То есть совершить два убийства. Она не может родить ребенка от дьявола.

Дорога до родителей заняла два с половиной часа. Маша капризничала, Таня несколько раз останавливала машину, чтобы напоить девочку или сменить подгузник.

Увидев маму, Таня так растрогалась, что чуть не открылась ей. С трудом сдерживая себя, обняла родителей и, сказав, что у нее дела, села в машину и уехала.

До Москвы ехала полтора часа, потом сорок минут добиралась до частной клиники, с которой созвонилась во время пути. Она загадала: если ее примут и сделают операцию прямо сегодня, значит, так тому и бывать. Если же нет… ну, тогда она и не знала, что делать. Сил на вторую такую поездку она вряд ли найдет. Примет яд, и на этом ее мучения закончатся.

«Вакуумная аспирация», — прочла она на сайте клиники.

Позвонила, сказала, что нужно срочно. Услышала: «Приезжайте».

…Она вернулась поздно вечером, Андрей был уже дома. Виталия она не видела, значит, решила она, он в своей комнате. Андрею она сказала, что была у родителей, отвезла Машу.

За крысиным ядом не заехала — не было сил.

— Ты как, Танечка? Нездоровится?

— Да.

— Что-то ты у меня совсем раскисла.

Слезы закипали, она едва сдерживалась.

— А у меня новость: брат уже в аэропорту, представляешь?

— В смысле? — Она не сразу восприняла его слова. Да и сам Андрей словно поплыл перед ней, она боялась, что потеряет сознание.