Три сердца и три льва

У гаража было посвободнее. Здесь и там виднелись люди, желающие перекусить или выспаться, забравшись в спальные мешки. Все они держались на почтительном расстоянии от установленного в дальнем конце сквера переносного алтаря. Время от времени кто-то из них преклонял колени и кланялся алтарю.

Я протяжно присвистнул:

– Эта штука появилась уже после моего ухода!

Рука Джинни еще теснее сомкнулась вокруг моего запястья.

Службу вел иоаннитский священник. С высоты мы не могли ошибиться, увидев его белую мантию и молитвенную позу, в которой он мог оставаться часами. Руки широко раскинуты, точно крылья у орла. Мы услышали печальное высокое песнопение. Позади алтаря поблескивал высокий Т-образный крест. На самом алтаре четыре талисмана: чаша, скипетр, меч и диск. Два псаломщика размахивали кадилами, в воздухе пахло сладковатым и, как ни странно, морозным дымком.

– Что он делает? – пробормотал я.

Я никогда не утруждал себя изучением обычаев новой церкви. Не то чтобы мы с Джинни были совсем уж невежественными и не знали о новых научных открытиях, доказывающих реальность Божества и всего прочего, вроде абсолютного зла, искупления и загробной жизни. Но у нас создавалось впечатление, что это лишь отрывочные сведения и за ними скрывается что-то еще. И что Бог имеет такое множество проявлений, что они едва ли доступны ограниченному человеческому пониманию.

Так что мы смело могли именовать себя унитарианцами.

– Не знаю, – ответила Джинни. Голос ее был мрачен. – Я что-то читала насчет доктрин и обрядов, но это всего лишь вершина айсберга, да и было это несколько лет тому назад. Во всяком случае, нужно быть послушником… Нет, много больше – посвященным. Надо быть адептом, и лишь тогда можешь сказать, что понимаешь значение этого обряда.

Мне стало не по себе.

– Может он сбить нас?

С наступающим беспокойством я смотрел на неровное свечение, не имеющее, казалось, источников. На всю эту широкую, развернувшуюся передо мной сцену. Вокруг здания стояли дородные, одетые в синее полицейские. Несомненно, их коробило от летящих в их адрес язвительных замечаний.

Кроме того, в большинстве они, вероятно, принадлежали к традиционным церквям. Они уж точно были бы не против арестовать проповедника вероучения, утверждающего, что их собственная вера должна исчезнуть.

«Нет, – ответил я сам себе. – Не может быть. Иначе легавые тотчас же упрятали бы его в холодную. Может быть, сейчас он предает нас анафеме. Полагаю, он мог бы это сделать, учитывая, что у нас свобода религии и что человек не может указывать Богу, а может лишь просить его милости. Но вдруг он действительно творит заклинания, вызывает вредоносные колдовские силы?»

Громкий голос Джинни прервал мои размышления.

– Когда имеешь дело с этими гностиками, – сказала она, – трудности в том, что неизвестно, где кончаются их молитвы и начинаются заклинания. Идем на посадку, пока что-нибудь не случилось. Происходящее сейчас мне совсем не нравится…

Я кивнул и направил помело к главному корпусу. Иоанниты меня не слишком-то беспокоили. Священник, в общем, тоже. Вероятно, они служили свою эзотерическую мессу лишь для того, чтобы воодушевить демонстрантов. Разве его церковь не заявляла, что она – церковь Вселенской Любви? Может быть, она, будучи выше всего земного, действительно не нуждается в насилии? Время Ветхого Завета, время Сына было временем искупления. Время Евангелия от Иоанна, время Духа Святого будет временем любви и раскрытием тайны. Невзирая ни на что…

Полиция запретила полеты в непосредственной близости от места проведения демонстрации. Исключение делалось лишь для тех, кто хотел улететь отсюда.

Иоаннизм – это общественное движение. Но лишь чернь, лишь выходцы из самых низов становились иоаннитами. Для значительного большинства из них идея об отречении от этого, достойного лишь презрения грешного материалистического мира означала не что иное, как вошедшее в моду требование уничтожения этого мира. Искушение взлететь на небеса и швыряться оттуда бутылками с зажигательной смесью для многих просто-таки непреодолимо.

Естественно, мы с Джинни могли бы настаивать, что имеем право явиться сюда. Даже с эскортом в случае необходимости. Но это могло бы вызвать то, чего нам хотелось избежать, – взрыв. В общем, лучше всего для нас было проскользнуть сюда незамеченными. Незаметно – как для врагов, так и для друзей. Но сноровка, отличающая нашу команду, несколько поблекла. Нам нужно было как следует собраться…

Это нам удалось. Метла, привидением скользнув по небу, влетела в гараж. Через все здание, от первого этажа до крыши, протянулась вентиляционная шахта. В обычных условиях наши работники входили и выходили через двери. Но сегодня двери были перекрыты дважды: кордонами пикетчиков и нашими защитными полями. Чтобы снять эти поля, требовались усилия высококвалифицированного чародея. Технари агентства Пинкертона колдовали не так надежно, как нам бы хотелось.

Все окна первого этажа были прикрыты ставнями. Сквозь вентиляционные отверстия доносился снизу невнятный говор, молитвенное пение.