Три принца

Я перевернул всё ещё тёплые руки мужчины ладонями вверх. На левой ладони, прямо на папиллярной линии чернела знакомая метка. Значит, это правда. Это действительно аниран. Очередной скрывающийся бедолага, который не хотел от жизни многого. Он лишь мечтал плыть по течению и не высовываться. Теперь мне понятно, почему он так испуганно вылупился, когда я бесстрашно обозначил себя. Наверное, ему тоже знаком Голос. И тот тоже его к чему-то подталкивал. Но этот аниран не желал к нему прислушиваться. Он предпочёл скрыться за личиной безобидного пахаря, трудился на какого-то дряхлого примо и тихо выращивал сына. Похвальный выбор, с определённой точки зрения. Решил не спасать мир, а построить дом, посадить дерево и вырастить сына. И, рискну предположить, сын появился самым натуральным способом. Как и был зачат. Иначе просто не может быть. Видимо, эта женщина, как и Дейдра, оказалась особенной. Возможно, лишь для этого мужчины. А возможно, обладала особыми физиологическими свойствами. Поскольку я не доктор, на эту тему могу гадать бесконечно. Вскрытие мне всё равно не удастся провести... Но, так или иначе, им обоим удалось. Женщина из этого мира и прибывший с небес аниран смогли сделать то, для чего сюда аниран и был прислан. Значит, это действительно возможно. И я больше не уникален. Я такой же, как все остальные анираны. И я, и они - мы можем дать толчок новой жизни.

Я некоторое время рассматривал метку на чужой руке и думал о том поступке, который собирался совершить. Затем, приняв решение, сквозь сжатые зубы процедил очередную мантру:

- Нет иного пути. Останется только один.

Когда я соединил ладони, наши руки задрожали. А затем задрожал весь дом, когда вытягивал на свет божий крошечный оранжевый шарик. Я уверенно справлялся с болью и, не испытывая больше ни сомнений, ни сожалений, приказал шарику вонзиться в левую ладонь. А затем опять погрузился в недолгое забытьё.

Часть 5. Глава 2. Важное решение.

Томмазо - так меня нарекли в детском доме. А фамилией Ди Дио меня наградила строгая воспитательница. Никто не знал кто моя мать. Не говоря уже про отца. Как рассказывали воспитатели, меня подкинули под дверь в полугодовалом возрасте. И с тех пор забота о моей никому не нужной жизни легла на плечи государства.

Я всегда был непослушным ребёнком. Носился по коридорам и не желал слушать взрослых. Хоть меня часто наказывали, это ничего не меняло в моём поведении. А потому, когда я достиг возраста абсолютного неприятия чужого мнения, я сбежал. Я стал беспризорником. Я носился по улицам Рима так же, как носился по коридорам детского дома. Я воровал еду, грабил банкоматы, срывал золотые цепочки с нежных шеек и много времени проводил в исправительных учреждениях для несовершеннолетних. Но это ничего не меняло в моём поведении. Плохая наследственность, как судачили между собой карабинеры.

Но эта плохая наследственность не стала препятствием для армии. Я плохо читал, ещё хуже писал. А потому у меня было лишь два пути после достижения совершеннолетия - служить закону или нарушать закон.

Но, как бы это было не смешно, я умудрился побывать по обе стороны.