Три принца

Ну а мы с эстархом и Фабрицио переехали в более просторную карету. В карете казначейства можно было легко разместиться втроём. Мы там обосновались и не сводили с ребёнка глаз. Были готовы к любой просьбе или капризу, лишь бы мысли его не возвращались в родной дом.

Но нам, в какой-то степени, повезло - Фабрицио чувствовал себя неважно. Двое суток он боролся с мигренями. И если бы не сонные настойки эстарха, справляться с болью ему было бы очень сложно. А нам - с ним. Так что большей частью он просто спал. А когда не спал, хныкал, ворочался и клянчил у Эриамона леденцы...

...Я машинально потёр глаза и в мельчайших подробностях вспомнил свой сон. В кои-то веки вечно недовольная божественная сущность меня похвалила. Дала выспаться и наградила счастливым сном. Дала ощутить восхищение толпы и наполнила моё сердце осознанием собственной значимости.

И я прекрасно понимал почему. Ведь я, несмотря ни на что, продолжал двигаться вперёд. Не знаю, единственный ли я такой уникальный обладатель сразу нескольких божественных частей, но, несомненно, я тот, кому удалось больше других. И, я уверен, Голос хвалил меня за то, что я смог вовремя сориентироваться. Что не позволил убить себя, и что убил сам. Именно за это - за демонстрацию способностей быстро адаптироваться и умение реагировать на непредвиденные обстоятельства - я заслужил похвалу. Голос отдавал мне должное.

Рядом кто-то разговаривал. Ребёнок и взрослый. Я скосил глаза и с удивлением заметил, что эстарх Эриамон играет с Фабрицио в полузнакомую игру.

- Не жульничай! - воскликнул Эриамон в шутливом тоне.

- Так и надо, - на Фабрицио крики вообще никак не подействовали. - Ты неплавильно делаес. Вот так надо. Сматли. Лаз, два, тли...

Вместе они затрясли кулаками, а затем оба остановились. Фабрицио показывал "колодец", а эстарх - "ножницы".

- Ага! Ты утанул! - мальчик счастливо рассмеялся и хлопнул эстарха по могучим ладоням. - Дай исчё сладкий... э-э-э... сахалный.... вкусный.

Я облегчённо выдохнул: вроде бы, Фабрицио в настроении. Наконец-то не канючит, не страдает и не спит. Шишка на лбу почти сошла, и он, кажется, завёл себе нового друга.

Что подтвердил сам эстарх.

- Он меня научил, - Эриамон заметил, что я очнулся и кивком головы указал на счастливого мальчишку, сразу присосавшегося к заслуженному леденцу. - Что за игра такая? Никогда не слышал.

Я воздержался и не стал говорить, что эта очень знакомая игра - "камень", "ножницы", "бумага". И она сошла с небес, как и тот, кто ей обучил мальчика. В эту игру, как я помнил, Томмазо играл в детском доме. Были времена, когда эта игра была единственным развлечением для него и остальных малолетних бедолаг.

- Как наш пациент? - спросил я эстарха.

- Кто?

Я повёл глазами на малыша.

- Разбудил меня на рассвете, - Эриамон погладил мальчика по голове, и тот даже не дёрнулся. Что подтверждало мои предположения, что он ему доверяет. - Затем хорошо покушал и теперь, вот, безобразничает. Гулять хочет. Прыгать, бегать... И на лошадке покататься не против.

- Ласадка? Ласадка смесная, - улыбнулся Фабрицио.

- С этим не поспоришь, - хмыкнул я и выглянул в окно. Бескрайняя водная гладь пускала во все стороны солнечных зайчиков. - Давно едем вдоль озера?

- Да. С раннего утра. Ты спал чересчур долго, ани... - он сбился на полуслове. - Клемерик. Но я не стал тебя будить.

- Правильно сделали, что свернули лагерь, не дожидаясь команды. Если я не ошибаюсь, вечером будем в Обертоне.

- Где? - Фабрицио вопросительно вздёрнул маленькую бровь.

- Почти приехали, малыш, - я подмигнул ему, а затем добавил еле слышно. - Вскоре у тебя начнётся новая жизнь.

- Что?

- Ничего, - я усмехнулся. - Скоро тебя будет ждать новая кровать и много пирожных.

Эриамон погладил мальчика по голове.

- А я тебе покажу снейла. У него хвост разноцветный.

- Кого? - Фабрицио даже перестал лизать леденец, услышав новое слово.

- Так, святой отец, - я повёл глазами на сундучок под скамейкой, где он прятал настойку. - Не пора ли молодцу отдохнуть? Тогда мы сможем спокойно поговорить.

Эстарх кивнул, достал сосуд и деревянную ложку.

- Фаб-ри-цио, - с трудом произнёс он сложное для него имя. - Хочешь ещё сладкий сахарный сироп?

***