Три поцелуя (ЛП)

Киззи встретила Кактус и Иви в обычном месте, за низкой стеной на углу площадки, где из вентиляционного отверстия шел пар, чтобы скрыть дым от их сигарет. Они сидели ссутулившись там, пили колу и ели бутерброды, принесенные из дома и смотрели на угловые столики кафетерия, которые было видно через его окно. Колени Мика Креспейна пустовали и в любой другой день Киззи мысленно скользнула бы призраком на свободное место, прижалась бы грудью к костяшкам его рук и все такое, но не сегодня. Мистер Парень украл ее призрака с коленей Мика Креспейна. И она задумалась, может он украл и Сару Феррис с коленей Мика Креспейна. Она украдкой закурила сигарету и огляделась по сторонам, гадая где бы он мог быть.

Он оказался ближе, чем она ожидала. Он стоял по другую сторону низкой стены и смотрел на нее. Их глаза встретились, и Киззи мгновенно покраснела. Его взгляд был подобен физическому прикосновению, словно прикосновение к руке, переплетение пальцев, их крепкое сцепление друг с дружкой. Словно это ощущение прошило ее глаза и попало в кровь. Ее лицо горело огнем.

— Привет, — сказал он.

— Привет, мистер Парень, — услышала она ответ и смешок Кактус, раздавшийся у нее из-за спины.

Он не отводил взгляд от Киззи, которая начала чувствовать себя крайне некомфортно. Он просто смотрел на нее. Она чувствовала, что покраснела с головы до пят.

— Привет, — пробормотала она.

— Эти штуки прикончат тебя, — сказал он, переводя взгляд на ее сигарету. Его голос был низким и немного скрипучим.

— Ну да… возможно, — ответила Киззи, тоже переведя взгляд на сигарету. И пока она неуклюже произносила эту глубокую мысль, ей показалось, что сердце выскочит из груди, так сильно оно било по ребрам. — Но, по крайней мере, я умру, выглядя старше своего возраста, морщинистой и высохшей, с мокротой на губах от кашля.

Он рассмеялся.

— Ты так это преподносишь, что мне становится удивительно, почему все кругом не курят.

Она выдохнула с облегчением: все-таки сумела хоть что-то сказать, вместо того, чтобы тупо пялиться на парня и нечленораздельно мычать. Ну а то, что он рассмеялся — это был приятный бонус, который еще сильнее вогнал ее в краску.

— И я про то же, — сказала она. — К тому же, народ всегда покупает американские. А что может быть более американским, чем сигареты?

Он склонил голову на бок и приподнял бровь. Когда локоны его волос сдвинулись, Киззи увидела блеск золотых колечек в обоих ушах.

— Ну знаешь, — начала лепетать она, объясняя, — табачные плантации? Восхитительные американские традиции, как и рабство…

— Эээ, угу, — неуверенно произнес он.

— Хотя, ко мне это не имеет никакого отношения. У моего народа в рабстве были только собственные дети.

Он ошеломленно посмотрел на нее и протянул руку.

— Можно мне?

— Что? Это? — Киззи в недоумении протянула ему сигарету и какое-то время наблюдала, как он своими алыми губами втянули кончик сигареты в рот. Все ее нутро слегка вздрогнуло, когда она увидела, как его губы сомкнулись на ее отпечатке губной помады. Это было самым близким к поцелую, что она когда-либо испытывала. Это был непрямой поцелуй. Киззи потянулась к сигарете, когда он вернул ее и спросила:

— Хочешь… хочешь сигарету?

— Не, спасибо. Покурим твою.

Киззи услышала, как Иви и Кактус приглушенно хихикнули. Она обернулась и увидела, что в их глазах плясало веселье и удивление. Она повернулась к еще более красивому парню, чем ей показалось, когда она увидела его утром в коридоре. Его лицо и стать были самим совершенством, подобно статуе, словно он был возлюбленным творением греческого божества, воспетой в песне смертной красотой. Мистер Парень был произведением искусства. К тому же этот разрез глаз придавал его лицу хитрое выражение. Лисий взгляд, который Киззи так понравился. Очень.

Ее рука немного дрожала. Она поднесла сигарету к губам и постаралась выглядеть как можно непринужденнее, но ее взгляд вернулся к его алым губам, когда ее собственные сомкнулись на влажном фильтре. Выдохнув, она отдала ему сигарету и сжала губы. Потом ей пришло в голову, что она как будто тем самым пыталась поцеловать себя, поэтому тут же разомкнула губы.

— Кстати, я — Джек Хаск, — сказал он, протягивая руку.

— Киззи, — сказала она, протягивая в ответ свою руку. Его ладонь накрыла руку девушки, и он нежно сжал ее и замер. Кончики его пальцев соприкоснулись с ее кожей. А затем, вот прямо там, Киззи решила, что это был какой-то розыгрыш злобного клуба красивых парней, для попадания в который нужно пройти посвящение. И это было именно оно. Потому что это могло быть единственным объяснением. Она взяла себя в руки, насколько это было возможно, учитывая поразительную красоту Джека Хаска и спросила: — Ну а кто ты вообще?

Он пожал плечами.

— Хаск запятая Джек. Семнадцать лет. Некурящий.

— Ага, ну точно.

— Не, серьезно. Я только что лишил девственности свои лёгкие.

Слово «девственность» повисло в воздухе, но Киззи изо всех сил постаралась не обращать на него внимание.

— Серьезно, кто ты? Я имею в виду, ты только что переехала сюда или что?